Джессика Спотсвуд - Дар или проклятье

Я закусываю губу; эту неподобающую леди привычку переняла у меня и Тэсс.

— А чего тебе хочется? Чему я мешаю — послеобеденному чаю с миссис Ишида? Или поездкам за покупками с Розой Колльер и Кристиной Уинфилд?

— Нет. Я не знаю. Возможно. — Маура начинает расхаживать по комнате.

О, господи! Если эти варианты кажутся сестре мало-мальски привлекательными, значит, она еще более одинока, чем я думала.

— Никто не мешает тебе заводить подружек. Пожалуйста, приглашай к чаю девушек из города, когда только пожелаешь.

— Можно подумать, они приедут! Мы же едва с ними знакомы и к тому же одеты как оборванцы. Вдобавок ты — старшая и должна принимать гостей, но тебе больше нравится изображать из себя отшельницу!

Я опускаюсь на постель Мауры, прямо поверх гладкого желтого покрывала, которое наша Мама сшила, медленно приходя в себя после очередного обострения. Маура права — я не получаю никакого удовольствия от пустой болтовни с городскими барышнями, от их банальных мыслей и жеманных улыбочек. Но мне придется все это терпеть. Ради сестры. Ради ее безопасности.

— Тебе что, правда этого хочется?

Она крутит старый глобус, подаренный ей Отцом на пятнадцатилетие.

— Я не знаю. Но того, что у нас есть, мне мало, это я знаю точно. Нам пора начинать думать о будущем, разве нет? Откуда возьмутся мужчины, за которых мы выйдем, если мы никогда и носу не высовываем из дому?

— У тебя получается, что мы сидим тут взаперти. А мы ведь выезжаем.

— В церковь и на уроки фортепьяно. — Маура раскручивает глобус все сильнее, и вот уже изображения стран, которые мы никогда не увидим, превращаются в размытую сине-зеленую кляксу. — Понятно, тебя это устраивает. Ты-то выйдешь за Пола, нарожаешь ему детишек и всегда будешь жить тут же по соседству. Не знаю уж, как ты не помрешь со скуки, но у тебя все уже решено. А мне как быть?

Я игнорирую насмешку.

— Ничего еще не решено. Он ни разу не удосужился приехать. — Я выравниваю подушки Мауры, взбивая их сильнее, чем надо бы. — Может быть, он в кого-нибудь влюбился в городе.

— Ни в кого он не влюбился. — Маура одаряет меня кривой ухмылкой. — Случись такое, мы бы уже слышали. Миссис МакЛеод рассказала бы всем и каждому, у кого есть уши.

Мистер МакЛеод прикован болезнью к постели, а Пол — единственный ребенок у своей матери, ее единственная услада, и она доводит его до отчаяния своей нежной опекой. Я была просто поражена, когда Пол уехал в университет. Он не слишком хорошо учился в школе, и Отцу приходилось дополнительно заниматься с ним. Подозреваю, Пол просто-напросто сбежал из-под тоскливого отчего крова, потому что за четыре года учебы он ни разу не был дома. Мне кажется, это непростительно. Он не приезжал даже на Рождество; не приехал и на похороны нашей Мамы.

— Ну так на следующей неделе ты его увидишь, не так ли? — Маура, стоя перед зеркалом, расчесывает волосы старым Маминым черепаховым гребнем. — Волнуешься?

— Нет, — говорю я, но слова мои лживы. — Это всего лишь Пол. К тому же я на него сердита.

— Об этом тебе придется забыть. Я что-то не вижу под окошком очереди претендентов на твою руку и сердце. — Маура оценивающе смотрит на меня, вольно раскинувшуюся на ее кровати. — И вели гувернантке заказать тебе новое платье, помоднее. Ты не можешь показаться ему в таком виде.

— Полу нет дела до моих платьев.

Так ли это? Мальчишке, с которым я росла, действительно было все равно. Но мне следует забыть о своей гордости и постараться ему понравиться. Именно так и поступают добродетельные, практичные барышни.

— Посмотри на себя. — Маура рывком поднимает меня с кровати и заставляет встать рядом с ней.

Я знаю, что моя коса растрепалась и из нее во все стороны торчат непослушные прядки, а на рукаве красуется чернильное пятно. Впрочем, даже если я сто раз приведу себя в порядок, я не смогу соперничать с сестрой по части внешности. Маура всегда была самой красивой в нашей семье. Мои прямые, светлые, чуть рыжеватые волосы не имеют ничего общего с ее великолепными огненными кудрями. А еще у меня отцовские скучные серые глаза и, что хуже всего, мой выступающий вперед подбородок намекает на упрямство. Я худо-бедно стараюсь скрывать свою неуступчивость, но она становится очевидной всякому, кто поговорит со мной хотя бы пять минут.

— Ты безобразно выглядишь, — искренне говорит сестра, — но если приведешь себя в порядок, то будешь очень миленькой. Ты должна постараться, Кейт, потому что через полгода тебе придется выйти за кого-нибудь. Ты не сможешь вечно жить здесь и защищать нас.

До моего семнадцатилетия еще полгода, но до того дня, когда я должна буду объявить о своей помолвке, всего три месяца. От этой мысли мое самообладание тает.

Маура права. В сущности, она сказала то же самое, что и миссис Корбетт, только другими словами, и, уж конечно, с другой целью. Но если бы Мама была жива, мы с Маурой принимали бы гостей, наносили визиты и посещали чаепития, как и подобает благовоспитанным девицам на выданье. Я долго воздерживалась от светской жизни, боясь, что мы с сестрой привлечем к себе излишнее внимание каким-нибудь неверным поступком. А теперь оказалось, что как раз этого я и добилась, выжидая слишком долго.

Мы не должны давать Братству ни малейшего повода для подозрений.

— Я думаю, надо дать гувернантке шанс. Мы будем очень осторожны! — обещает Маура.

— Она будет жить прямо здесь. Она ни за что не позволит тебе читать романы, не разрешит Тэсс продолжать ее упражнения, не даст мне весь день ковыряться в саду. — От этой мысли мое сердце ухнуло куда-то вниз. Работа в саду — моя единственная свобода, моя отдушина. Если гувернантка заставит меня проводить целые дни в помещении, в обществе мольберта и корзинки с фруктами, я наверняка свихнусь. — А если она поймет, что мы собой представляем…

Маура ухмыляется, накручивая локон на палец.

— Если она заставит нас нервничать, мы просто изменим ей память. Разве не этим обычно занимаются злые ведьмы?

Я разворачиваюсь, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Это не смешно.

Сестра не знает, что я способна на ментальную магию. Считается, что колдовства темнее ментальной магии не существует, к тому же она исключительно редко встречается. Об этой моей способности знала только Мама, и даже ее она приводила в ужас.

Маура приводит прическу в порядок, подкалывая волосы шпильками.

— Я просто пошутила.

— Больше так не шути. Залезать людям в мозги и копаться в их мыслях — неправильно! Это насилие. Это… — Я успеваю вовремя остановиться. Я чуть было не произнесла слова «грешно».

Но Маура сморит на меня в зеркало так, словно знает, о чем я подумала.

— Мы же ведьмы, Кейт. Для этого мы и рождены. Магия не позорна, что бы ни думали на эту тему в Братстве. Магия — это подарок. Я желаю тебе принять его.