Виктор Песиголовец - Любовница Леонарда[СИ]

— Батька, вылезай! — закричала девушка. — Быстрее вылезай!

Тот не спеша выбрался на свет, приподнялся на локоть и вопросительно взглянул на дочь:

— Чего орешь, как бешенная?

И в этот момент домкрат выпрыснул из-под днища, машина тяжело ухнула на все четыре колеса и закачалась на амортизаторах.

— Вот, черт! — выругался Павло. И напустился на Архелию: — А ты чего встала, глаза вылупила! Иди скотину покорми, вон, ревет от голода на все село!

У девушки от жгучей обиды задрожали губы.

— Батька, ну, что же ты… что же ты… такой… — только и смогла вымолвить она и, в отчаянии махнув рукой, побежала в хлев к Березке. И там уже дала волю слезам.

Немного успокоившись, подоила корову, подложила ей в ясли душистого сена и с бидончиком молока вернулась во двор. Павло уже занес ящик с инструментами обратно в гараж и куском старой простыни протирал лобовое стекло легковушки.

— Обедать будешь? — спросила Архелия, остановившись рядом.

— Нет! — коротко бросил отец, продолжая орудовать тряпкой.

— Ты не голоден?

— Мы поели с Раиской в столовке.

— Понятно…

Через минуту он уехал.

Уже начинало смеркаться, когда во двор Гурских заглянула Марфуша и окликнула Архелию, которая как раз закончила выгребать опавшие листья в палисаднике и гадала, что с ними делать — погрузить в тачку и отвезти в лесополосу или вывалить в навозную яму, пусть перепревают.

— Проходила мимо и вот решила забежать на минутку, чтобы кое-что рассказать тебе о батьке, — на лице почтальонши блуждала кривая ухмылка. — Ты ж, видать, еще не в курсе…

— Что-то случилось? — заволновалась девушка, бросив на землю вилы.

— Часа полтора назад возле дома Маньки Сысоевой бойня была! — сообщила Марфуша, округлив глаза. — А получилось вот что. К Райке после обеда явился Микола Панасюк, ну, бывший ее муж, то ли второй, то ли третий, я уж точно и не знаю. Прикатил пьяненький на мопеде из Грушевки, он теперь там обитает, при нем бутылка водки, а может, и не одна, кусок колбасы, конфеты. Райка стала прогонять Миколу. А он ни в какую! "Никуда, — кричит, — я отсюда не пойду, потому что люблю тебя и хочу с тобой сойтись жить обратно". Она и добром просила, и милицией пугала, и в шею выталкивала. А он уперся, как бык, и со двора ни ногой. Вдруг к дому подъезжает красная машина, из нее вылетает разъяренный Павло, видно, ему кто-то донес, что к его… кхе-кхе… невесте бывший хахаль явился. И сразу давай кулаками махать. Батька-то твой, конечно, поздоровей будет, куда там тому чахоточному Панасюку, но не сразу управился. Да и сам получил на орехи, говорят, Микола Павлу глаз подбил и щеку ногтями распанахал…

— Боже мой! — воскликнула изумленная Архелия и, прикрыв глаза, осуждающе покачала головой: — Неужели батька не постеснялся прилюдно затеять драку из-за…

— Вот-вот! — подхватила почтальонша. — Было бы хоть за кого драться! А то полез с кулаками к хлопцу из-за какой-то шалавы, прости Господи!

— И где он сейчас? — со вздохом спросила девушка.

— Кто, Панасюк? Уехал! — махнула рукой Марфуша. — Куртка, правда, на нем изодрана и лицо в крови, но так как будто ничего…

— Да не Панасюк! Батька где? — Архелия отерла ладонью испарину на высоком лбу и плотнее запахнула куртку — вспотевшую от интенсивной работы спину начинал щекотать холодок.

Почтальонша поправила на голове платок и сунула руки в карманы своей куцой кацавейки и засмеялась:

— Сидит с Райкой в закусочной! Пирует! Видать, победу празднует…

Зайдя в дом и смыв со своего лица пыль, девушка принялась было готовить ужин, но потом передумала — успеется. Отправилась в гостиную, помыкалась с угла в угол, включила телевизор. Но тут же выключила и перешла в свою спаленку, стала перебирать журналы и газеты, горкой громоздившиеся на тумбочке, потом взяла в руки пяльцы и иголку. Однако долго высидеть в четырех стенах не смогла. Какое-то смутное чувство тревоги не давало покоя. Архелия накинула на плечи отцов ватник и опять выскочила во двор. Машинально почесала за ухом старого пса Шарика, бросившегося со своей будки ей под ноги, и, подойдя к калитке, застыла в ожидании.

Простояла так не меньше получаса, пока, наконец, не послышалось слабое урчание мотора, и ко двору не подъехала легковушка. Щурясь от яркого света фар, слепящего глаза, девушка распахнула ворота на всю ширину.

— Открой гараж! — громко крикнула ей Сысоева, приоткрыв дверцу машины со стороны водительского места.

Архелия удивленно почесала переносицу: ты смотри, Райка уже научилась водить автомобиль! И послушно бросилась выполнять поручение.

Машина медленно вкатилась во двор, затем, едва не зацепив правым зеркалом кирпичную стену, — в гараж и заглохла.

Оттуда легкой походкой вышла Сысоева в нарядном красном манто, которого раньше, кажется, у нее не было, и, изобразив на губах подобие улыбки, приглушенным голосом приказала:

— Отведи Павлушу в дом, пусть проспится! Понятно? Завтра он мне нужен, как огурчик! Мы идем подавать заявление на роспись.

— Разве уже завтра? — растерянно переспросила девушка.

— Да, милая, завтра! — подтвердила Райка, качнув белесой головой. — Зачем нам ждать два с половиной месяца? Все в Талашковке уже прекрасно знают, что мы с Павлушей решили стать мужем и женой. Так что ж тянуть?

Архелия пожала плечами и хотела пойти в гараж за отцом, но Сысоева остановила ее, поймав за рукав ватника.

— Тебе придется хотя бы временно пожить у бабули в Полтаве, — с усмешкой проговорила она, пахнув перегаром. — Нам с твоим отцом нужно притереться друг к другу, попривыкнуть. А ты, сама понимаешь — не маленькая, будешь только мешать, путаясь у нас под ногами.

— Да не поеду я! — пораженно выдохнула девушка.

— Мой тебе совет, крошка, не перечь старшим! — хохотнула Райка. И, пренебрежительно взглянув на Архелию, с угрозой прибавила: — И не стой у меня на пути! Раздавлю, как гниду!

— Что ты сказала?! — опешила та.

Но наглая дамочка, в голос посмеиваясь, уже выходила со двора.

Архелия со злобой посмотрела ей вслед и поспешила в гараж.

Отец спал на заднем сидении.

Его удалось растормошить с большим трудом и не сразу. Он еле вылез из машины и, опираясь на плечо дочери, поковылял в дом.

Когда девушка увидела лицо Павла при ярком свете, пришла в ужас: левый глаз полностью заплывший, бровь рассечена и на ней засох большой сгусток крови, на щеке — глубокая царапина, подбородок синий…

Свалив отца на диван в гостиной, Архелия побежала закрывать гараж. Но прежде чем запахнуть створки ворот, заглянула в машину — все ли там в порядке, не тлеет ли где-нибудь окурок — выпив, батька частенько вспоминал о своей давнишней вредной привычке и позволял себе подымить. Не обнаружив ничего подозрительного, захлопнула дверцу легковушки, а затем прикрыла ворота гаража.