Виктор Песиголовец - Любовница Леонарда[СИ]

Все они смотрели на вошедших. Многие — с любопытством, некоторые — мрачно, исподлобья, а часть — в основном мужчины — с лукавой ухмылкой или просто доброжелательно.

Бубело высоко поднял голову, взял Архелию под руку и повел в глубину зала, к гостям. Евдошка семенила за ними.

— Вот, я привел вам королеву бала! — громко и торжественно возвестил толстяк, остановившись в нескольких шагах от ближайшего дивана, на котором расположились две грудастые молодки и кудрявый юноша в синей рубашке.

С кресла вскочила статная дама лет пятидесяти, затянутая в красное атласное платье, и, широко улыбаясь, пропела сладким голоском:

— Ой, какая она красивая! — и, бросившись к оторопевшей девушке, стала обнимать ее так горячо, словно они были лучшими подругами.

— Мила, очень мила! — послышался бархатный баритон из глубины зала. А через секунду к ним подошел вальяжный господин в пенсне, одетый в черный безупречный фрак и с бабочкой на шее.

Он галантно склонил седую голову, бережно взял руку Архелии и коснулся ее своими холодными губами.

— Разрешите отрекомендоваться: я — Рефаил, правая рука нашего господина Леонарда!

В это мгновение неподалеку раздался недовольный возглас:

— Королева?! А кто ее избирал?

Девушка метнула взгляд туда, откуда прозвучал вопрос, и увидела молодую, весьма привлекательную женщину в светло-медовом платье с разрезом до бедра. Она сидела на диване, закинув ногу за ногу, и держала в руках полупустой фужер. Ее светло-карие глаза смотрели надменно и презрительно.

— Успокойся, Жанна! — строго произнес Бубело. — Эту девушку назначил королевой сегодняшнего бала сам Леонард.

— Вот как? — женщина провела рукой по своим рыжим волосам, пышными локонами спадающим ей на грудь, и раздраженно заметила: — Разве она красивее меня?

— Жанночка, ты прелесть! — вмешался Рефаил. — Но ты не можешь быть королевой, ведь по традиции королевой становится кто-то из новопосвященных девушек.

Наконец, присутствующие обратили внимание и на старушку, которая стояла рядом с толстяком, скромно опустив голову, и не издавала ни звука.

— Разрази меня гром, если это не Евдошка! — вдруг завизжал на весь зал плешивый и худющий дедуля в странной, нелепой одежде. Он вскочил со стула, как ужаленный, пулей подлетел к бабке и сходу начал ее неистово обнимать и лобызать.

— Гриша, Гришенька, это ты? — расчувствованно пролепетала Евдошка. И радостно заключила его в объятия, при этом дважды чмокнув в сморщенную лысину. — Сколько же мы с тобой не виделись — двенадцать лет, пятнадцать, или больше?

— А ты за эти годы ни капельки не изменилась! — льстиво прокукарекал старик, выставляя напоказ свою вставную челюсть. — Все такая же свежая и пригожая!

— Ох, врешь ведь, Гришенька! — от души захохотала бабка. И, оглядев своего кавалера с ног до головы, поинтересовалась: — А чего это ты вырядился сегодня, будто какой-то граф или князь?

Дед расправил свои узенькие плечики, выпятил тщедушную грудку:

— А чем я тебе не князь? Мои предки по материнской линии были польскими шляхтичами!

Выглядел старик действительно комично: зеленый камзол, серые панталоны, черные чулки с завязками и желтые башмаки, украшенные янтарными пряжками. Архелия смотрела на него и добродушно улыбалась.

— Это самый сильный колдун, каких мне приходилось когда-нибудь встречать! — представила своего знакомого Евдошка. — Он живет под Винницей. Когда-то мы с ним…

Договорить ей не дали — с разных сторон к ним подбежали с десяток немолодых женщин, все разом загалдели и полезли к бабке с объятиями и поцелуями.

На какое-то время выпав из центра внимания, девушка облегченно вздохнула и принялась разглядывать приглашенных на бал. Среди них были довольно забавные типажи — и мужчины, и женщины. Однако самыми колоритными казались все-таки некоторые представители сильного пола. Особенно двое из них. Первый — смуглый парень с густыми патлами до плеч, длинным крючковатым носом и тонкими бескровными губами. Его глаза — светло-серые, почти белые — беспрерывно вращались, и было совершенно невозможно понять, куда они смотрит — вправо, влево, вниз или вверх. Другой — мужик с большой головой, желтолицый и рыжеусый, все время подергивал правой ногой, словно пританцовывал. Он зачем-то надел лиловый пиджак прямо на голое тело, а вместо штанов напялил белые лосины, заправленные в короткие черные сапоги с медными шпорами. Дымящаяся сигарета ни на секунду не выпадала из его рта.

Архелия обратила внимание и на одну довольно уродливую женщину. Ее подвижное, круглое, как блюдце, лицо, обрамленное мелкими черными кудряшками, по цвету напоминало перезревший лимон, словно она страдала тяжелой формой желтухи. А зубы — кривые, разной длины и ширины — не помещались во рту и, как эта бедняжка ни старалась, у нее не получалось прикрыть их своими толстыми, темно-коричневыми губами хотя бы до половины.

Улучив момент, когда от Евдошки отхлынули ее давние знакомые, девушка шепнула:

— Бабушка, кто это? — и указала глазами на зубастую дамочку.

— Палагуца! — тихо ответила старушка. — Бесовка. Она, кажись, приходится родней моему покровителю.

— А где твой покровитель? Он здесь?

— Да, здесь! — бабка накинула на голову серебристую шаль, которую до этого все время держала в руке. — Вон он, в белых лосинах, сидит на стуле.

— Это твой покровитель? — изумленно вскричала Архелия, забыв, что они не одни. — И тебе что… приходилось с ним… Да как же?!

— О, он темпераментный и горячий! — ухмыльнулась Евдошка. — Ты не очень-то верь внешности бесов, они ее могут менять.

— Неужели и мой покровитель такой же красавчик? — встревожено пролепетала девушка. — Я боюсь даже думать об этом…

— Не бойся! — успокоила ее старушка, легонько похлопав по спине. — Твой совсем другой, очень красивый.

— Так ты уже знаешь, кто он? — Архелия всем корпусом повернулась к бабке и вопросительно заглянула ей в глаза. — Покажи мне его!

— Он сейчас появится. Ты сама его увидишь и, поверь моему слову, не будешь разочарована!

Девушка тяжело вздохнула и принялась, было, опять разглядывать публику. Но в зал неожиданно влетел запыхавшийся коротышка в черном смокинге с бабочкой на шее и заорал, что есть мочи:

— Леонард идет!

Все присутствующие, как один, смолкли и замерли.

Сначала послышались неторопливые шаги за дверью, потом в проеме появилось существо, при одном взгляде на которое у Архелии подкосились ноги.

У порога стоял получеловек-полузверь и исподлобья грозно взирал на присутствующих. Его большие, выпученные глаза были налиты кровью.

— Боже мой! — прошептала девушка, пятясь за спину Евдошки.

Та придержала внучку за руку и ободряюще улыбнулась.