Анастасия Монастырская - Девять хвостов небесного лиса (Ку-Ли)

− Я знаю, что это возможно, Кассандра! Если «отломить» ветку, то есть сознательно изменить ход событий, можно выиграть время! А потом убирать элементы, делая пророчества ложными! Если предсказание лживо в мелочах, оно и в главном потеряет свою силу. Я не прошу вас менять все! Понимаю, невозможно! Но вам под силу расшифровать отдельные эпизоды и…

Я усмехнулась.

− Изменить будущее? Шутка?

− Почему же?! Вы-то меняли его! И не раз. Не так ли?

На стол посыпались фотографии. Черно-белые. Цветные.

Оказывается, я действительно популярна, и моя трудовая биография у отдельных граждан вызывает пристальный интерес. Самое время садиться за мемуары.

Верхний снимок. Мертвые глаза. Знакомые глаза. Уже не больно. Но очень обидно. За тот случай я расплатилась сполна. Но Инга права — были и другие.

− Мне напомнить, как это было?

− Не стоит. Тема для бульварной прессы. Или для палаты номер шесть. На ваш выбор. Будущее изменить невозможно.

Инга коснулась моей ладони. Руки у нее были горячими. Мои — ледяными.

− Давайте не будем играть в бирюльки — «верю−не верю». Я верю. Я знаю, что вы сделали для этих людей и знаю, чего на самом деле вам это стоило. Мы давно за вами наблюдаем. Вы способны творить чудеса, Кассандра. Вопреки всему. Самое сложное — жить и думать вопреки. Вы — умеете.

− Если так, вы знаете, чем закончилось мое вмешательство, − я кивнула на снимок мертвой женщины в ванне.

− Погрешность! Всего лишь один процент. Минимальная погрешность. В первый раз всегда так. Вы действовали по наитию, не зная возможных последствий. Но остальные-то живут! Живут и счастливы, благодаря вам!

Счастливы? Еще тот вопрос!

В моей жизни было две трагедии: когда мои желания не исполнялись и когда они исполнялись. Бернард Шоу, столь любимый Олегом.

− Вы просите невозможного, − я отодвинула фотографии.

− Да какая вам разница? — тщательно взорвалась она. — Уже несколько часов вас уговариваю, а вы ломаетесь, словно институтка, впервые увидевшая банан. Все равно через девять дней вы умрете. Почему не рискнуть и не сделать хоть что-то полезное?!

− Не хочу.

− Не хотите спасти человечество?

− Не хочу.

− Вам его не жалко?

− Жалко.

− Тогда почему?

− Не хочу.

Инга замолчала. Видимо, такой вариант ими не учитывался.

Я не играла и не набивала себе цену. Мне действительно было все равно. И холодно. Я снова мерзла, несмотря на центральное отопление и коньяк. Хотелось домой. Свернуться в себя под тонким одеялом и забыться.

Машина на улице без огней.

− Вы совсем не спите? — спросила я.

− А вы бы стали, зная, что скоро умрете?

− Если бы ждала ребенка, спала бы. Сутками. Не пила бы. Не курила. А в оставшееся от сна время гуляла бы в Ботаническом саду. С плиткой шоколада и любовным романом.

− Он все равно не родится. Если все пройдет благополучно, и мы останемся живы, будет аборт.

− Себе, значит, Инга, вы оставляете право на жизнь…

− Перестаньте, Кассандра! − Только сама женщина вправе решать, рожать ей или нет. Решение всегда дается непросто. Но это честнее, чем обрекать младенца на дом малютки.

− Как можно спасать мир, не желая спасти своего ребенка?

− Мне хочется вас ударить.

− Валяйте. Можете убить. Пуля в затылок. Только у вас руки дрожат. Промахнетесь.

− Это вы увидели в моем будущем?

− Вы в стекле отражаетесь.

− Прочитайте четвертый отрывок.

− Сверху или снизу?

− Сверху… Не догадываетесь, о ком идет речь?!

− Олег?

− Его вписали туда. Вписали в пророчество, понимаете?! Из-за вас!

− И он умер. Вы уже говорили. Вот только главного не сказали — как именно умер мой бывший муж. Версии разнятся. Я вас слушаю. Итак, что случилось с моим мужем?

От того, что скажет Инга сейчас, зависел мой выбор — вступать в игру или нет.

− Думаю, что убили, − выдавила она после паузы. Видимо, наконец-то решила, что честность — лучшая политика. Всегда говори правду, но только в нужных пропорциях.

− Вы думаете или знаете?

— Этого не могу сказать.

— Почему?

Секунды становились минутами. Сердце стучало в такт времени. Вот только времени оставалось совсем немного.

− В случае вашего молчания, я не стану с вами сотрудничать.

− Не боитесь?

− Когда терять нечего, терять легче. Не боюсь.

На столе белел венок пророчеств. Что хотел мне сказать Олег этим посланием? Понимал ли, что стал частью предсказания? Почему его, в общем-то, невнятного и не слишком заметного человека избрали для того, чтобы подтолкнуть гигантский космический механизм? Почему он?

Любой предсказатель знает, что в пророчество судьба вплетает только знаковые и значимые имена, способные повлиять на мир. Неужели я что-то проглядела в бывшем муже? Или его использовали как винтик. Винтик, у которого своя и очень важная гаечка. А кто у нас гаечка? Пять баллов тебе, Кассандра! За догадливость!

− Почему для вас так важно знать, как убили вашего мужа?

— Дурацкий вопрос. Вы не понимаете?

— Вы все еще его любите…

— Вы не понимаете.

− Хорошо, — сдалась она, наконец. — Ваш бывший муж был убит неделю назад, Кассандра. Недалеко от дома. Причина смерти — ножевое ранение в брюшную полость. Умер он не сразу. Перед убийством Олег был у Марги, встречался с дочерью и ее женихом, и навестил друга — Марычева.

(Марычев? Как же, как же! Давешний эксперт из телевизора!)

— Вы что, следили за ним?

— Да ну! Просто вели . Могу вам распечатку его последних контактов прислать по факсу, если хотите.

— Хочу.

— Пришлю. Еще вопросы?

Умер он не сразу. Недалеко от дома. Значит, можно было спасти?

— Если вы вели его, то видели, — слова тяжело и больно выходили из горла. — Видели, кто это сделал.

Инга отвела взгляд. И я вдруг отчетливо поняла, что она знает, кто… Она была там.

— Вы видели и ничего не сделали? Не помогли? Не предотвратили?

— Кассандра…

— Вы видели и ничего не сделали? Да? ДА?! — кажется, я кричала.

— Видели и ничего не сделали, — спокойно ответила Инга. — Это частный случай, а мы не вмешиваемся в частные случаи.

— Уходите.

И она ушла.

Наконец-то.

Я даже не шевельнулась, вчитываясь в замысловатые строчки письма. Раз за разом, пока не выучила наизусть. Они казались до странности знакомыми.

Тот, кто хотел, чтобы «венок» стал живым, поверил в это. Захотел сделать слова живыми, а образы выпуклыми, реальными. Если хочешь что-то осуществить, озвучь Намерение.

Мысленно — снова и снова — проговаривала текст, подстраиваясь под чужую ритмику и такт.

Дежавю не отпускало. Что-то очень знакомое. Кто-то уже нанизывал эти слова при мне, проверяя реакцию. Вспомнить бы, кто и когда…

Глаза слипались.