Карен Ченс - День мертвых

— Нет. Есть и другой вход, но к нему нужно идти через заселенные пещеры. Этот куда безопаснее.

— Безопаснее, — с сомнением повторила Сара, секунду вглядывалась в черную дыру и буркнула что-то непристойное. — Стойте здесь и смотрите в оба! — велела она приятелям, спрятала пистолет в кобуру и вползла в туннель; Томас — следом.

Туннель круто спускался вниз: он вел мимо заплесневевших чультунов к настоящим пещерам. Томас сразу понял: камера пуста. Из нее не доносилось ни всхлипываний, ни криков о помощи, ни бешеных ударов сердца. Только Сару он предупредить не успел: она уже доползла до камеры. Едва Томас выбрался из туннеля, под ногами захрустели старые оленьи кости и обломки горшков. Он поскользнулся на высохшем черепашьем панцире и чуть не потерял равновесия. В следующий миг раздался страшный грохот, от которого задребезжал старый мусор.

— Здесь никого нет! — выпалила побагровевшая от гнева Сара.

— Значит, похищенных держат в другом месте.

— Классная отмазка! Если ты соврал, клянусь…

— Зачем мне врать?

— Чтобы затащить меня сюда одну, без ребят…

— На кладбище с тобой никаких ребят не было, — с плохо скрытым раздражением напомнил Томас.

Грохот усилился — обломки камней и черепки задрожали.

— Замышлял бы что-то недоброе, еще тогда убрал бы тебя с дороги.

— Ты говорил, что они здесь! Твердил, что помнишь, где их прячут!

— Если бы Алехандро делал все как прежде, похищенные были бы здесь, — отозвался Томас, с трудом сохраняя спокойствие. — Но они унесли мумии из комнаты сверху, а раз изменили что-то одно, могут запросто изменить и что-то другое. Я же целый век здесь не был…

— Об этом следовало сказать раньше!

Теперь Сара потела еще сильнее. Крупные капли стекали по лицу и капали на рубашку.

— Мы отыщем твоего брата, клянусь!

— Почему я должна тебе верить?! — с отчаянием воскликнула Сара.

— А почему бы и нет?! — раздраженно спросил Томас. — У меня есть причина лгать?

Потолок камеры треснул, и им на головы посыпалась сухая грязь и камешки.

— Ты же говорила, что можешь держать себя в руках!

Безопасными эти пещеры никогда не были: обвалы случались не единожды. Томас понимал: если Сара не успокоится, то погубит их обоих.

Девушка огляделась по сторонам, словно только сейчас заметив, что камера дрожит.

— Я могу. Как правило.

— Как правило?

— Я же сглаз. Моя магия не всегда… предсказуема. Со временем я научилась ее контролировать, но, когда злюсь, это труднее. А еще… — Сара запнулась, дыша хрипло и часто. — Еще я не люблю спускаться под землю.

— У тебя клаустрофобия?

— Ну да, в замкнутом пространстве мне слегка не по себе. — В голосе Сары слышалась плохо скрытая паника.

— Но ведь ты наемница, наверняка…

— Да, я наемница, предпочитающая работать на открытом пространстве! — рявкнула Сара, пытаясь сосредоточиться.

Дрожание почти не уменьшилось.

— Об этом следовало сказать раньше.

— Очень смешно!

Щель на потолке расширилась. Камни и сухая грязь посыпались в камеру, обдавая Сару и Томаса колючим дождем.

— Сделай что-нибудь!

— Я пытаюсь.

От напряжения Сара едва не сложилась пополам, лицо исказила гримаса боли, но результатов ее усилия не приносили. Камера с грохотом сотряслась, Томас с Сарой бросились на пол и накрыли головы руками. Секунду спустя с потолка рухнул на пол в нескольких дюймах от них кусок размером с тахту. Томас взглянул на него сквозь дымку оседающей пыли, схватил Сару в охапку и поволок прочь.

— Обратно в туннель, скорее!

— Не поможет. — Сара прижалась к стене. Ее лицо было бледным и измученным, в глазах читалась паника. — Ударь меня.

— Что?

— Мне нужно отвлечься, подумать о чем-то другом. Боль иногда помогает.

Томас чувствовал, как в камере растет давление, словно перед грозой.

— «Иногда» недостаточно. Могу тебя загипнотизировать…

— Нет, не можешь.

— Уверяю тебя…

— Я же сглаз! — раздраженно повторила Сара. — Моя магия отличается от иных, и ничьему гипнозу она не поддается: ни вампирскому, ни человеческому. А теперь ударь меня, мать твою!..

— Нет! — покачал головой Томас и… поцеловал ее.

Получилось все машинально: он хотел остановить Сару, не причиняя ей вреда. Она вздрогнула, приоткрыла рот и обняла Томаса. В следующую секунду он страстно целовал девушку, которую практически не знал. «Вероятно, это мой последний поцелуй», — думал он.

Сарино сердце билось прямо под ладонью Томаса, эхо разносило это биение по всему его телу. Они отступили к стене камеры, и Томас накрыл рукой Сарин затылок, чтобы девушка не ударилась. «Осторожнее! — укрощал он свою страсть. — Нельзя давать себе волю!» Сара дрожала почти так же сильно, как комната, поэтому успокаивать ее поцелуями казалось совершенно естественным. От его прикосновения волосы девушки растрепались, и Томас забыл, что вокруг рушится гора, а рядом притаилась смерть.

До сего момента Томас не осознавал, насколько уверовал в свою гибель. Сейчас понимание это укоренялось в нем с каждым Сариным вдохом, но вместо огорчения или грусти он чувствовал огромное облегчение: вдвоем погибать не страшно. Честно говоря, такого светлого конца он не заслужил.

Сара отстранилась — от шока и ярости темно-карие глаза стали совсем круглыми — и ударила Томаса по губам. Его голова дернулась назад, во рту появился металлический вкус крови. Томас вытер губы большим пальцем, и Сара бросилась в атаку.

— Я сказала, ударь меня! Ты что, глухой?! — Не дождавшись ответа, она налетела на него с кулаками.

Томас без труда схватил ее за запястья.

— Вампиры дерутся со смертными, только если хотят убить. Ты слишком уязвима, надломлена, как… — Договорить не удалось: на пол рухнул еще один кусок с потолка.

— Если не ударишь, мы оба надломимся! — закричала Сара, дико озираясь по сторонам. — Больше ничего не поможет!

Томас схватил Сару за бедра и толкнул к стене. На миг перепуганная девушка утратила воинственность — тяжело дыша, она смотрела, как Томас прижимается к ней всем телом.

— Если поступаю неправильно, гора рухнет, подобно тому кладбищу. Ты потеряешь сознание, и мы оба погибнем, равно как и твой брат.

Он не терял времени даром — дернул Сарину блузку так, что пуговицы разлетелись в стороны, а когда добрался до теплого нежного тела, ее соски стали твердыми как камешки. Сара и не думала его отталкивать. Она бешено целовала и кусала губы Томаса, льнула к нему, царапала спину…

— Достаточно отвлеклась? — шепотом спросил Томас, когда Сара разорвала его рубашку, подняла майку и стала покусывать его соски.

— Будет достаточно — скажу! — отрезала Сара, впиваясь в его губы.

«У ее губ мескалевый вкус, — подумал Томас. — Или дело во мне?» Несмотря на сладость поцелуев, Сару била дрожь, а взгляд метался по камере, словно она чувствовала, что ничего не получится. «Так и будет, если не перетяну ее внимание на себя», — размышлял Томас. Потолок стремительно обваливался, а его тревожило лишь одно: «Неужели я проехал тысячу миль, чтобы погибнуть в пустой камере?»