Камиль Фламмарион - Неведомое

В то время, когда я писал свое большое сочинение об «Атмосфере» и как раз занимался составлением главы о силе ветра, где приводил любопытные примеры, произошел следующий случай.

Мой кабинет в Париже имеет три окна: одно обращено на запад и выходит на бульвар Обсерватории, другое обращено на юго-запад к самой обсерватории, а третье смотрит прямо на юг, на улицу Кассини. Дело было летом. Первое окно, выходящее на каштановую аллею, было отворено. Вдруг небо заволакивается тучами. Поднимается вихрь, который распахивает плохо притворенное третье окно и взбудораживает все бумаги на моем столе; ветер уносит листки с только что написанным мною текстом, и они летят вихрем поверх деревьев. Минуту спустя хлынул проливной дождь. Спускаться вниз разыскивать улетевшие листки казалось мне напрасным трудом, и я поставил на них крест. Каково же было мое изумление, когда несколько дней спустя я получил из типографии Лагюра, отстоявшей от моей квартиры на добрый километр, оттиск этой самой главы, всей целиком, без малейших пропусков! Заметьте, что в ней трактовалось именно о любопытных проделках ветра. Что же такое произошло? Вещь очень простая.

Рассыльный из типографии, живший в квартале Обсерватории и приносивший мне корректуру, пошел домой обедать, и на обратном пути увидел на земле перепачканные, измоченные страницы моей рукописи. Он вообразил, что сам растерял их, поэтому постарался подобрать их как можно тщательнее и отнес их в типографию, конечно, не думая хвастаться своим поступком. Право, точно сам ветер позаботился принести эти листки в типографию!

А вот и другой пример. Я обещал священнику, венчавшему меня (в благодарность за большое одолжение, которое он оказал мне), взять его с собой на экскурсию на воздушном шаре. Надо вам сказать, что мы с женой решили совершить свадебное путешествие по воздуху. Дней десять после свадьбы мы пускаемся в путь с Годаром в качестве аэронавта, предварительно известив о том аббата запиской. Но аббат, по неудачному стечению обстоятельств, как раз выехал из Парижа, чтобы провести несколько дней на даче у берегов Марны, и не получил моей записки. Не видя аббата на газовом заводе в момент отправления, я надеялся, что наше путешествие пройдет незамеченным, и что я исполню свое обещание когда-нибудь в другой раз. Но мне отнюдь не хотелось огорчать аббата. Существует бесконечный выбор направлений для шара, поднимающегося из Парижа. Надо же было, чтобы наш воздушный корабль направился как раз в сторону Марны и пронесся над самой дачей священника. В это время он сидел за столом в своем садике; увидав шар, медленно плывущий над его головой, и вообразив, что я прибыл за ним, он стал звать меня изо всех сил, умоляя, чтобы я спустился. Он пришел в отчаяние, увидав, что мы продолжаем свой путь. Кажется, сам черт не мог бы сыграть с нами такой лукавой штуки. А между тем все зависело от случайного направления ветра.

Эмиль Дешан, довольно известный в свое время поэт, автор драматического либретто «Гугенотов», рассказывал мне о целой серии курьезных совпадений.

Ребенком, воспитываясь в одном пансионе в Орлеане, он однажды случайно обедал с неким г. Фонжибю, эмигрантом, недавно вернувшимся из Англии, и тот угощал его плумпуддингом, блюдом, в то время не известным во Франции.

Воспоминание об этом угощении почти изгладилось из памяти Дешана; но вот однажды, лет десять спустя, проходя мимо ресторана на бульваре Пуассоньер, он увидел в окне пуддинг очень аппетитного вида.

Он входит, спрашивает себе порцию этого кушанья, но ему отвечают, что пуддинг раньше был заказан одним посетителем.

— Г. Фонжибю! — восклицает конторщица, заметив досаду Дешана. — Не будете ли вы так добры уступить часть вашего плумпуддинга вот этому господину?

Дешан не без труда узнал г. Фонжибю в этом пожилом, почтенном господине, напудренном добела, в мундире полковника, обедавшем за соседним столиком. Полковник любезно уступил ему часть своего пирожного.

Протекло много лет, у Дешана совершенно вылетели из головы и пуддинг, и г. Фонжибю. Но однажды его пригласили обедать в один дом, где должны были подавать за столом настоящий английский плумпуддинг. Дешан принял приглашение, но, смеясь, предупредил хозяйку дома, что без г. Фонжибю дело никак не обойдется, и позабавил все общество, рассказав о своем приключении.

В назначенный день Дешан является. Десять человек гостей занимают приготовленные им места за столом и ждут появления великолепного плумпуддинга. Кто-то из гостей стал поддразнивать Дешана по поводу его рокового Фонжибю, как вдруг лакей докладывает: «Господин Фонжибю!» Появляется старик, еле передвигающий ноги, и медленно обходит вокруг стола со смущенным видом. Что это — призрак? Или чья-нибудь шутка? Время было масленичное. Сперва Дешан вообразил, что это непременно шутка. Но, когда старец подошел ближе, он вынужден был признать в нем самого г. Фонжибю. «Волосы у меня поднялись дыбом, — пишет Дешан. — Сам Дон-Жуан, наверно, не так испугался при виде Каменного гостя». Все, однако, объяснилось очень просто. Г. Фонжибю, приглашенный обедать к одному из жильцов дома, ошибся номером квартиры.

В самом деле, во всей этой истории встречается целая серия совпадений самых поразительных, и мы вполне понимаем восклицание Дешана при одном воспоминании об этом приключении: «Три раза в жизни мне случалось есть плумпуддинг, и всякий раз при этом присутствовал г. Фонжибю! Почему? Случись это в четвертый раз, я, кажется, сошел бы с ума!»

Другая игра случая: за игорным столом в Монте-Карло один и тот же номер рулетки вышел пять раз подряд [Этот выход понтированного номера дает в первый раз 35 луидоров на один, то есть 700 франков; второй выход того же номера, на котором оставлена сумма выигрыша, дает уже 24500 франков. Если оставить ставку и на третий раз, то в случае выхода того же номера она дала бы 857500 франков. Но устав банка этого не допускает и определяет максимум ставки в 9 луи; однако он допускает выигрыш до 120000].

Случалось на той же рулетке, что красная выходила двадцать один раз подряд. А между тем здесь имеется два миллиона шансов против одного на то, чтобы номер этот не выходил подряд.

Не проходит года в Париже, чтобы откуда-нибудь с пятого этажа не упал горшок с цветами и не убил наповал мирного пешехода. Нельзя, следовательно, отрицать, что бывают изумительные совпадения; что и говорить, — случай проделывает иногда необыкновенные штуки. Я первый готов с этим согласиться, но ведь все можно объяснить случайностью.

Случайность можно выразить цифрой, — это и есть, как говорится, теория вероятности. Так, если я наугад вытаскиваю карту из полной колоды, и она оказывается шестеркой червей, то я вывожу заключение, что это случай дал мне эту шестерку, — один только случай, потому что я не знал, одинаковы ли карты, хорошо ли стасована колода и почему мне попалась именно шестерка, а не какая-нибудь другая карта.