Юлия Ламичева - Пастухи призраков (СИ)

Лена поморщилась.

– Тёплая компания, Ваня бы вписался.

– Никто из опрошенных Лю Цанем жителей уезда не сомневался в способности мастеров мази изгонять духов, мутящих рассудок, но все характеризовали их как людей никчёмных, неспособных ни к работе, ни к семейной жизни. Лю Цань пришёл к выводу, что они не видят смысла ни в одном виде человеческой деятельности, более того, создавалось впечатление, будто в тюрьме они находились исключительно потому, что им безразлично, где находиться. Впрочем, однажды мальчик исчез из камеры и объявился в деревне неподалёку. Он не мог объяснить, как это получилось, и умер под палками. Происшествие заинтриговало начальника уезда, присутствовавшего на допросах двух оставшихся мастеров мази и впечатлённого их разговорами, подходящими скорей монахам, чем неграмотным крестьянам. Лю Цань позволил себе игривый комментарий, что, поскольку невозможно допустить знакомство этих людей с какой-либо литературой, резонно предположить обратное: одержимые се, счастливо избежавшие встречи с мастером мази, являются авторами большинства популярных книг, посвящённых духовным практикам.

– Ну, в общем… – задумчиво протянула Лена, – не могу представить, чтоб кто-то на здоровую голову смог увидеть вот это, – она развела руками, зелёная рябь на секунду замутила ничто. По меху волка пробежали искры. – И на нездоровую тоже. Сколько Серёга с приятелями сожрали всякого… Это я к тому, что меня тоже всегда смущали всякие книжки о…

– Ты о Серёге, отравившимся народным средством от насекомых? – брезгливо перебил Иннокентий.

– Летательной ведьминской мазью, папа!

– Да-да, всё может быть. Лю Цань также высказал предположение, что целью духовных практик является доведение организма до состояния, способствующего возникновению одержимости се.

– Не любил твой Лю Цань духовных практик, – одобрительно фыркнула Лена.

– Как и мне, по роду службы ему довелось встретить множество мошенников, сумасшедших и сумасшедших мошенников, но ни одного просветлённого бессмертного.

– Ну, Серёга бы сказал, это потому, что ты психиатр, а Лю Цань – чинуша. Вот просиди вы пятьдесят лет опой на леднике, питаясь саранчой в позе лотоса…

– Как и бессмертие, спорт – не совсем моё, исключая необходимый для поддержания формы минимум, – флегматично возразил Иннокентий. – Начальник уезда Чэнь Си-фан, господин немолодой и обладавший, помимо расстроенного излишествами организма, приличным количеством добровольцев для исследований (из числа заключённых тюрьмы, разумеется), также не был склонен к практическим занятиям. В то же время он с уважением относился к внутренней алхимии и не возражал против личного совершенства, а также связанных с ним бонусов вроде способности к полёту, умению проходить сквозь стены и прочим, приписываемым пернатым гостям…

– Кому-кому?

– Бессмертных часто называли «пернатыми гостями», поскольку в сознании китайцев их образ был связан с идеей магического полёта, – каждое слово Иннокентия сопровождалось лёгким касанием метафорической указки о Ленин мозг.

– Так, папа, всё-таки у нас имеет место быть некоторое бессмертие? – сумрачно поинтересовалась Лена. – Не увиливай! Ну, если Ваню не мочить целенаправленно палками, он – бессмертный?

– Успокойся, смертный. Я немного побеседовал с господином Ван Юном. Сущности, которых он называет “се”, хотя лично мне ближе твоё название “хаттифнатты”, так вот, эти сущности пребывают во всём, всюду и всегда. Не удивительно, что у несчастных, которые слышат их вместо собственных мыслей, возникают несовместимые с жизнью проблемы самоидентификации. Что касается мастеров мази, то дети людей, слышавших хаттифнаттов, при рождении делают выбор, чаще всего не в пользу нашего мира. Такие дети редко рождаются живыми, ещё реже – в здравом уме. Те, с кем произошло и то, и другое, сознательно выбрали “плаванье по волнам перемен”. В чём это выражается, ты видела, и, думаю, понимаешь, почему у них не возникает желания заниматься чем-либо ещё.

– Нюська вырастет уборщицей, – горько подумала Лена. – С богатой внутренней жизнью.

Иннокентий ласковой струёй погладил её изнутри.

– Не ожидал, что тебя волнуют карьерные вопросы, тем более – сейчас. Тебе ведь пришлась по вкусу “внутренняя жизнь”, разве нет?

– Мне? Да. Но то – я! Всё же хотелось бы, чтобы Нюська…

– Нюся сама разберётся, чего бы ей хотелось, не говоря о том, что ты вряд ли сможешь предложить ей нечто вразумительное взамен того, что она уже имеет. У неё врождённый дар наслаждаться творением, минуя лишние, на мой взгляд, подробности физического существования и, что важно, сохраняя собственную личность. Обычные люди при соприкосновении с хаттифнаттами индивидуальность неизбежно утрачивают. Собственно, с чем и столкнулся в своих изысканиях господин Чэнь Си-фан.

– Обожрался мази, умер, на радостях явился твоему Лю Цаню и рассказал, как классно устроились?

– Возможно, тебя порадует, что он действительно умер от обжорства – Лю Цань упоминал особым образом приготовленные пельмени. Тем не менее, почтенный начальник уезда успел проработать всевозможные способы употребления зелёной мази. Единственным, достойным упоминания, оказалось пероральное: подопытные умирали, впав в кому или во сне, в зависимости от дозировки. Выжила лишь одна пожилая дама, пойманная на мелком воровстве и происходившая из семейства рыбаков, в котором старшему ребёнку переходил по наследству дух-помощник в виде рыбы. Дама сообщила, что тонула в зелёной реке, но успела ухватиться за плавник огромной рыбы, вытащившей её на сушу. Так повторилось несколько раз, однако пельмени не вовремя прервали эксперименты, а новый начальник уезда посчитал деятельность предыдущего суеверным злоупотреблением и отпустил мастеров мази вместе со старушкой, сочтя их безвредными сумасшедшими. Лю Цань удалился в отставку.

– Пап, как ты только до своего возраста дожил? Понятно, мазь тебе только недавно обломилась, но в сказках и не такие средства преодоления материальности описаны, а ещё Серёгу за ведьминскую мазь осуждаешь!

Лена была в бешенстве. Если бы ей удалось вытряхнуть из себя Иннокентия, ему представился бы неплохой шанс опробовать хвалёные способности пастуха призраков (на Ван Юна не подействовало, а вот на призрака, по идее, должно). Глупо злиться на человека за то, что он умер, но Лена злилась и ничего не могла с собой поделать. Иннокентий растёкся по ней вязкими согревающими волнами. Беситься в тёплой ванне даже у Лены не получалось, и она успокоилась. Почти успокоилась.

– Хочу подчеркнуть, – продолжил Иннокентий, – речь всё же идёт о мемуарах, притом мемуарах человека, настроенного к “сказкам” скептически. До знакомства с этим поучительным чтением у меня было пять пациентов с симптомами в точности как у твоей Гали и крайне дотошно описанных Лю Цанем, и семь человек после. В двух случаях имело место самоубийство, один пациент скончался по причине возрастных заболеваний, у троих общение с хаттифнаттами спровоцировало дебют шизофрении, остальные полностью выздоровели, хотя врачи, в том числе я, не смогли подобрать адекватного лечения. Из двенадцати больных девять злоупотребляли алкоголем, один - наркотиками, пятеро были старше семидесяти лет, четверо состояли на учёте в психдиспансере, один увлекался йогой, две женщины страдали истерическими припадками, …