Александр Уралов - Первый день Вечности

— Стой! — сказал он. Кирилл обернулся. Вид у него был — злее некуда.

— Ну, что ещё?

— Дайте закурить, — неожиданно просительным голосом выдавил Валерка. Сработал рефлекс. Из родной в/ч салабоны с набитой мордой постоянно бегали стрелять сигареты и деньги для дедов. Отдельные сердобольные тётки на жалобное обращение клевали — порывались сунуть мелочь. "Ой, мой-то балбес скоро так же бегать будет!"

Мужики обычно давали только курево и все, как один, снисходительно трендели, как Кирилл, "я сам в Забайкалье служил" или ещё что похожее. Ну, могли и пива бутылку дать, только не все, конечно. Главное, шмыгать носом и ёжиться. Жалобнее надо. Вот интонация в память и въелась. "Надо было сказать — сдать сигареты… или нет… сдать содержимое карманов!!!" — запоздало подумал несчастный Валерий Филонов.

Кирилл неожиданно смягчился.

— Обычно я не поощряю детское табакокурение, — пробурчал он, — но у тебя, блин, аргумент — весомый. Держи. У меня ещё есть. Зажигалка?

И протянул поверх ствола почти полную пачку сигарет.

— Есть у меня зажигалка, — хмуро пробормотал Валерка и взял пачку. — Спасибо.

— На здоровье… Слушай, — внезапно спросил он, — вас же шестеро из части убежало, а я, вроде, только пятерых насчитал?..

— Это… иди давай! — крикнул Валерка.

— Да, уж, не задержусь, — тут же озлился Кирилл и вошёл в открытую дверь. — Спасибо, боец, за информацию.

Какую ещё информацию? Херня какая-то… репортёр, тыр-пыр… а сам "Пётра Первого" курит. На его месте Валерка бы сигары курил и на крутом джипе катался. Хреновый, поди, репортёр. У самих, вон, настоящие компьютеры везде стоят, а они "Петра" курят.

Вдоль всей стены висели портреты каких-то солидных дядек. Валерка остановился, разглядывая разнообразные физиономии. Это, сразу видно, здесь и фотографировали, прямо в коридоре и в студии. Гости, значит, из Москвы и Питера гости, не иначе. Вишь, как лыбятся.

Сзади, в большой открытой настежь комнате, гудели журналисты. Малый что-то громко сказал, и несколько человек возмущённо затараторили в ответ. Малый, блин, та ещё жопа… хитрый, как этот…

Оба-на! Этого Филон узнал — Жириновский! Это они в студии снимали. Надо же, понесло его сюда… А в Тулу не приезжал. Ага… эта, как её, Хама-мада, что ли… А ничего, симпатичная. Она в школе Филону нравилась. Старая только. Во, наверное, денег в Кремле зашибает! Ничего, мы тоже на мерседесах покатаемся. Москвич говорит, у них, мол, план — зашибательский…

… Что-то изменилось… что-то стало не так…

Филон поглядел по сторонам, пожал плечами. Вроде, всё на месте…

Он солидно забычковал сигарету и неторопливо пошёл по коридору в сторону студии, к Мустафе, ошивающемуся в коридорчике у дверей в студию, вместо того, чтобы контролировать вторую часть коридора. Валерка вдруг представил себе, как сержант Жаба ползёт перед ним на карачках, а он подпинывает сучонка прямиком к сортиру. К специально нечищеному сортиру. На расстрел.

Или, как в фильме про спецназ, — лейтенант Валерий Филонов (нет… капитан Валерий Филонов!) пощёлкивает по микрофону и небрежно говорит: "Малый! Минус два!.." Он даже поднёс руку к подбородку жестом запомнившегося актёра, фамилии которого не знал, и холодно улыбнулся.

… Мать моя!..

… Мать моя армия, до Филона, наконец, дошло!

Телефоны! Телефоны молчат!!!

И, вроде, недавно совсем перестали…

С улицы донёсся вой сирен и невнятное кваканье мегафона…

Валерка уже был у поворота к дверям студии, как что-то неясное дохнуло по коридору… Валерка шарахнулся к стене, и чуть было не открыл пальбу.

Фу… поблазнилось… просто сквозняк.

Стоп. А что это у нас так засквозило, а?

Ё-моё, да это же из-под двери рекламного отдела несёт! Вон там, чуть подальше… где Мустафы, падлы, сектор, а не его, Валеркин!..

Вот, суки, а? Там же не было никого! Никого? А ты проверял? Свет не горел, дверь заперта, Кирилл сказал тебе… а ты и поверил.

Валерка попятился назад и заорал:

— Мустафа!

— Чё орёшь, — выглянул из-за угла Мустафа. — Тут передача идёт, а ты орёшь… — он широко улыбался.

— Вот, чурка, блин… секи! — Филон мотнул стволом в сторону двери. — Секи, Мустафа, там фигня какая-то…

— Где?

— Вон, та дверь, сечёшь? Этот… Кирилл говорит, что там нет никого. А теперь — из под неё свистит…

— Это… Москвич говорит, рано ещё!

— Москвич, Москвич! Хрена ли, Москвич?! А вдруг они уже в окна лезут?

— Бли-и-ин… — ошалело протянул Мустафа. — Не-е… Филон… рано же!

Обоим стало не по себе. Валерка вдруг почувствовал, что ему трудно глотать.

— Может, гранатой? — шёпотом сказал Мустафа.

— У нас… — Филон всё-таки сглотнул слюну. — У нас их всего… — он оглянулся и прошептал, — всего две, тупак! Забыл что ли?

— А вдруг там спецназ?

— Не-а… Москвич сказал, они раньше, чем через тридцать-сорок минут не приедут!

Ему вдруг очень-очень захотелось, чтобы Москвич был прав. Он же из Москвы! Он же знает!!! Он же говорил, что тут — провинция! Чёрт, он, правда, и про Тулу так же говорил…

Мустафа тупо посмотрел на него и осторожно спросил:

— А сколько сейчас? Этого… как его… времени — сколько?

Андрей стоял вместе с Ольгой, глядя, как по двору бредёт, хромая, одинокая фигурка. Ветер проносил сквозь них холодные злые снежинки. Бедная… ты тогда здорово расшиблась, Оленька. Острое чувство вины не отпускало его. Она прыгнула, рискуя сломать себе спину, она так боялась… а он сидел, похмельный, в эфире, и пытался быть рассудительным. Он пытался помочь ей сейчас, да — пытался! Но как это сделаешь здесь, в ледяном прошлом, в давно ушедший февраль?

— Я очень испугалась, — тихо сказала Ольга, пряча лицо у него на груди. — Я ужасная трусишка, ты же знаешь.

— Ты всё правильно сделала, малыш.

— Нет, я тебя бросила… а потом и ты меня бросил…

Андрей не знал, что сказать. Он просто поцеловал свою Оленьку в волосы.

— Захват заложников, стрельба. У нас теперь всё, как у взрослых, господа новостёры, — мрачно сказала Вика.

— Ну. Теперь будут мочить в сортире, — пробормотала Оксанка.

— Кого, нас?

— Да всех. По мере попадания на глаза… Вика, давай пересядем? У нас же окно прямо за спиной. Так в спину и всадят.

— Жалюзи закрыты.

— Тем более!!!

— Ну, давай… Эй, солдатик! Можно мы пересядем в уголок?

— Сидите, где сидите, — настороженно сказал солдат по кличке Малый.

Он сидел у входа в отдел новостей, там, где обычно сидела Вика. Развлекался тем, что разглядывал отключенные сотовые телефоны.

Оксана вздохнула и пробормотала:

— Солдафон…

— Может, пасьянчик раскинем, чтобы не скучать?

— Не трави душу, — отрезала Оксана.