Тори Халимендис - Тайна Старого Леса

Вероятно, после этих слов мне полагалось ощутить ревность, но я для этого была слишком озадаченна - или же все-таки понимала, что ревновать Этьена к Элсмет попросту глупо. Но действительно, похоже, что никто в городке не задавался вопросом о возрасте колдуньи. Раз седая - значит старая, вот и все. К тому же, насколько я помню, седой она была давно, во всяком случае я ее с иным цветом волос не припоминала. И, как назло, обсудить этот вопрос не с кем. Хотя...

-Этьен, - решительно заявила я, - нам надо поговорить со священником.

Старик, придя на зов Арье, с готовностью согласился ответить на наши вопросы. Услышав же, что мы желаем поговорить об Элсмет, он нахмурился - похоже, что симпатии у него местная колдунья не вызывала.

-Эта женщина появилась в нашем городке около двадцати лет назад. Откуда она приехала - никто не знает, впрочем, как и о ее прошлом. Вела она себя весьма нелюдимо, что только способствовало появлению самых разнообразных слухов. Впрочем, полагаю, что ни одна из этих сплетен не походила на правду, потому и пересказывать их вам не вижу необходимости. На окраине стоял заброшенный домик, там она и поселилась. Да и поныне там живет. Единственным человеком, с кем она сдружилась, был Ганс, бобыль, живший неподалеку.

-Их связывала только дружба? - спросил Этьен.

-О большем я достоверно не знаю, - отрезал священник, - стало быть, и говорить не буду. Возводить поклеп не в моих привычках. Но Ганс ей помогал, дом привел в порядок, кровлю перекрыл, шкаф сколотил, еще что-то по хозяйству делал, сейчас всего уже и не припомню.

-И где этот Ганс сейчас?

-Уехал спустя год. Сказал, что отправляется в большой город счастья пытать. Отъезд его наделал много шума, нечастое это у нас событие, чтобы человек насиженное место покидал. Но со временем разговоры затихли, а Элсмет так и жила одна, дружбы более не с кем не водила. Однако же горожане прознали каким-то образом, что она микстуры составляет и начали забегать к ней. Говорят, будто бы ее снадобья действуют лучше, нежели средства господина аптекаря, но здесь я, опять же, судить не берусь, поскольку никакими лекарствами, произведенными упомянутой дамой, не пользовался.

-Как вы полагаете, может ли она быть причастна к тем событиям, из-за которых вы вызвали нас в ваш городок?

Священник ответил столь быстро, словно ожидал услышать этот вопрос и давно уже продумал ответ:

-Увы, но здесь я вам помочь не смогу. Ни в чем дурном эта женщина замечена не была, а обвинять человека бездоказательно не в моих правилах.

-Он ее подозревает, - сказал Этьен, когда старик оставил нас одних.

-Да, - кивнула я, - но догадками делиться не будет. Слушай, а почему я не знала о том, что Элсмет - приезжая? При мне никто никогда об этом не упоминал.

-Потому что к тому времени, когда тебя начали интересовать пересуды, новость уже порядком устарела, - хмыкнул Арье. - Вот когда она только появилась здесь, разговоры только вокруг нее и крутились. И когда она сошлась с этим Гансом - тоже. А потом все перемывали им кости, когда он уехал. А теперь, спустя только лет, что за интерес об этом говорить? Живет себе ведьма на окраине, зельями приторговывает, вот и все. Старшее поколение эту историю знает, но им она неинтересна, а молодым никто рассказать не удосужился.

В этих его словах промелькнуло нечто очень важное, но что именно, я осознать не успела, мысль быстро ускользнула. А Этьен, не подозревая о моей досаде из-за неудавшейся попытки сообразить, что же меня так насторожило, продолжал:

-Надо сказать Филу, пусть обаяет какую-нибудь кумушку подходящего возраста да порасспросит ее как следует.

Я подумала, что Филиппу не позавидуешь: Вероника отличалась весьма буйным нравом, так что за сбор сплетен двадцатилетней давности несчастному писарю, скорее всего, придется дорого заплатить.

Этьену пора было возвращаться в ратушу, он и так достаточно задержался и на его отсутствие могли обратить внимание, а нам вовсе ни к чему было, чтобы кто-нибудь заметил, что помощник Старшего Дознавателя посещает храм в то самое время, когда я помогаю священнику разбирать бумаги. На прощание он еще раз поцеловал меня и я не сразу после его ухода смогла вернуться к храмовым книгам - стояла, прижав ладони к горящим щекам и смотрела на захлопнувшуюся дверь невидящим взглядом.

На следующий день Этьен пришел в храм вместе с Филиппом. Дюкре галантно поцеловал мне руку и произнес:

-Значит, теперь мы с вами, Анна, будем работать вместе? Рад, весьма рад, что у меня появилась столь очаровательная помощница.

-Надеюсь, ты не позабудешь, что главная твоя задача - охранять Анну? - Этьен был мрачен и шутливого настроения друга не разделял. - Фил, я тебя очень прошу, проследи, чтобы с ней все было в порядке.

-Да ладно, ты ведь знаешь, что всегда можешь на меня положиться, - мигом стал серьезным писарь. - Не беспокойся, обещаю, что под моим присмотром твоя девушка будет в безопасности.

Я бросила на Этьена укоризненный взгляд - вот о наших отношениях он мог бы другу пока и не рассказывать. И не смогла удержаться от шпильки в адрес Дюкре:

-Боюсь, если ты будешь приглядывать за мной слишком уж пристально, то наибольшая опасность будет мне грозить со стороны Вероники - она очень не любит, когда покушаются на что-нибудь ей принадлежащее.

Филипп рассмеялся, а Этьен улыбнулся, но голос его звучал озабоченно:

-Я как раз хотел рассказать тебе, Анна, о своей находке. Фил уже знает, я его полностью ввел в курс дела. Помнишь наш разговор о пожаре на том месте, где сейчас пустырь?

-Забудешь такое, - поежилась я, вспоминая приснившийся мне в ту же ночь кошмар.

-Так вот, я обнаружил одну интересную бумагу. Своего рода признание, невесть зачем написанное. Вероятнее всего, что это все-таки отрывок из письма - но кто спрятал его, отправитель или адресат, узнать нам уже, скорее всего, не удастся. Оно было засунуто в древнюю книгу с перечнем уплаты налогов. Сам же листок едва не рассыпается от ветхости, так что вынести его из ратуши не представляется возможным. А место, в котором я его обнаружил, заставляет предполагать, что это признание желали скрыть от посторонних глаз, причем в спешке. Что помешало забрать его, нам остается только гадать.

Но вопрос, кто и зачем спрятал лист бумаги в учетную книгу, меня интересовал куда меньше, чем тот, что сразу же сорвался с губ:

-Там было написано что-то важное, да? - я переводила взгляд с одного мрачного лица на другое.

-Пожар вспыхнул не случайно. Это был поджог и в огне погибли люди. А одну девушку, успевшую выпрыгнуть из окна, все равно догнали и убили.

-Значит, она не выжила, - прошептала я.

-Кто она, Анна?

Я пересказала Дознавателям свой сон. Похоже, им это совсем не понравилось. И если Филипп выглядел просто встревоженным, то на лице Этьена читался почти ужас.