Эдвард Бенсон - Заклятие сатаны (сборник)

— Тогда вам повезло, и вы легко отделались, — сделал вывод инспектор. — К слову, они очень вовремя убрались. Должно быть, опытные грабители. Похоже, что их что-то спугнуло с самого начала.

— Да, — согласился Юстас, — наверно, мне повезло.

— Я не сомневаюсь, что мы выследим преступников, — продолжал инспектор. — Я же сказал, что они уже давно этим занимаются. Это видно из того, как они проникли в дом и вскрыли сейф. Меня удивляет только одна мелочь. Один из них был настолько неосторожен, что не надел перчатки, и я постарался узнать, что он пытался сделать. Его отпечатки нашлись на недавно покрашенных оконных рамах во всех комнатах внизу. Они очень четкие.

— Правая или левая рука? — спросил Юстас. — Или обе?

— Нет, только правая. Везде. Это странно. Он, должно быть, отчаянный парень, и, мне кажется, именно он написал вот это, — он вынул из кармана листок бумаги. — Вот что он написал, сэр: «Я вышел, Юстас Борлсовер, но скоро вернусь». Наверно, какая-то птичка выпорхнула из тюрьмы. Но это облегчает нам поиски. Вам знаком почерк?

— Нет, — ответил Юстас. — Ни у кого из моих знакомых нет такого почерка.

Во время ленча Юстас сказал Сондерсу:

— Больше я здесь не останусь. Эти полгода прошли лучше, чем я ожидал, но я не собираюсь рисковать и дожидаться новой встречи с этой тварью. Сегодня вечером я уезжаю в город. Передайте Мортону, пусть соберет мои вещи, а сами приезжайте на машине ко мне в Брайтон послезавтра. И захватите с собой в качестве доказательств те две бумаги. Мы их потом прочитаем вместе.

— И надолго вы собираетесь уехать?

— Трудно сказать, но будьте готовы к длительному отсутствию. Мы много и упорно трудились все лето, и мне пора уже и отдохнуть. Я сниму квартиру в Брайтоне. Вам лучше сделать остановку в Хитчине. Я пошлю телеграмму в «Корону» и сообщу свой брайтонский адрес.

В Брайтоне Юстас снял квартиру в доме на бульваре. Он уже жил там раньше. Хозяйничал здесь его старый слуга еще студенческих лет, человек верный и молчаливый, да к тому же удачно женатый на превосходной поварихе. Квартира располагалась на втором этаже. Там были две спальни с раздельным входом, окнами во двор.

— Сондерс будет спать в меньшей, но зато с камином, — сказал Юстас. — Я предпочитаю ту, что побольше, там рядом ванная. Не знаю точно, когда он приедет на машине…

Сондерс приехал около семи, замерзший, грязный и злой.

— Сейчас разведем огонь в столовой, — сказал Юстас. — Скажите Принсу, путь распакует кое-что из вещей, пока мы будем обедать. Как дорога?

— Отвратительная. Чуть ли не плыли по грязи, да к тому же весь день чертовски холодный ветер прямо нам в лицо. И это в июле. Добрая старая Англия!

— Да, — согласился Сондерс. — Наверно, нам лучше покинуть добрую старую Англию на несколько месяцев.

Они собрались спать вскоре после двенадцати.

— Вы теперь не замерзнете, Сондерс, — сказал Юстас. — Для вас приготовлен теплый костюм на меховой подкладке. Вам будет в нем очень удобно, все по вашему размеру. Вот взгляните, к примеру, на эти перчатки. Разве в них можно замерзнуть?

— Нет, они не годятся для того, чтобы вести в них машину. Наденьте сами и проверьте.

Сондерс бросил пару перчаток через открытую дверь на кровать Юстасу и отправился к себе в спальню, даже не разобрав свои вещи. Чуть погодя он услышал истошный вопль ужаса.

— О Господи! — кричал Юстас. — Она в перчатке! Скорее, Сондерс, скорее! — послышался глухой удар. — Я швырнул ее в ванную, — задыхаясь, проговорил он. — Она шлепнулась об стенку и упала в ванну. Скорее, если хотите мне помочь…

Сондерс, держа в руке зажженную свечу, заглянул в ванну. Рука была там. Постаревшая, изуродованная, слепая и безмолвная, с рваной раной посередине, она трепыхалась и барахталась там, пытаясь вскарабкаться наверх по скользкой стенке, но только срывалась и беспомощно шлепалась обратно на дно.

— Стойте здесь, — сказал Сондерс. — Я поищу какую-нибудь коробку, и мы ее сунем туда. До моего возвращения она не сумеет выбраться.

— Сумеет! — крикнул ему Юстас. — Она уже выбирается! Она лезет наверх по цепочке от пробки! Нет, скотина! Нет, грязная скотина! Куда лезешь?.. Сондерс! Скорее! Мне ее не удержать! Она скользкая… Черт, она царапается! Окно закройте! Вы, идиот, вверху тоже! Ну, вы полный идиот! Она удрала!

Было слышно, как что-то шмякнулось на каменные плиты за окном, и Юстас потерял сознание.

Две недели он проболел.

— Не знаю, как его лечить, — сказал врач Сондерсу. — Могу только предположить, что мистер Борлсовер испытал невероятный эмоциональный шок. Если вы не против, я пришлю кого-нибудь ухаживать за ним. Он боится оставаться один в темноте? Пусть будет так. Я на вашем месте не выключал бы свет по ночам. Но ему обязательно нужен свежий воздух. Его требование не открывать окон — это полный абсурд.

Однако Юстас не желал видеть рядом с собой никого, кроме Сондерса.

— Мне больше никто не нужен, — сказал он. — Они обязательно пронесут ее сюда. Я это знаю.

— Не беспокойтесь, старина. Все это не может продолжаться бесконечно. Я разглядел ее на этот раз так же хорошо, как и вы. Она уже далеко не такая шустрая. Она долго не протянет, особенно после такого падения. Я же слышал, как она шмякнулась на мостовую. Как только вы немного окрепнете, мы отсюда уедем. Никаких сумок, никаких вещей — только то, что на себе, так что ей негде будет спрятаться. Так мы от нее избавимся. Мы не оставим адреса, и не будем получать никаких посылок. Выше голову, Юстас! Через пару дней вы уже сможете выдержать дорогу. Доктор сказал, что завтра я могу вывезти вас на прогулку в коляске.

— Что мне делать? — спросил Юстас. — Почему она меня преследует? Я же не хуже других. Я не хуже вас, Сондерс, вы сами это знаете. Ведь это вы были замешаны в грязных делишках в Сан-Диего пятнадцать лет назад.

— А при чем здесь это? — удивился Сондерс. — Мы живем в двадцатом веке, и даже пасторы перестали пугать нас возмездием за прошлые грехи. Еще до того, как вы ее поймали, она уже ненавидела и вас, и весь род людской. Но, конечно, после того, как вы ее пробили гвоздем, она забыла про остальных и всю свою злобу направила на вас. В сейфе она просидела почти полгода. И наверняка все это время мечтала об отмщении.

Юстасу Борлсоверу очень не хотелось даже выходить из комнаты, но он решил, что в предложении Сондерса уехать из Брайтона тайком есть рациональное зерно. Он начал быстро восстанавливать силы.

— Мы отправимся первого сентября, — заявил он.

Вечер тридцать первого августа выдался угнетающе душным. Открытые весь день окна с наступлением сумерек закрыли. Миссис Принс уже давно перестала удивляться странным привычкам джентльмена со второго этажа. Вскоре после его приезда она получила указание снять тяжелые портьеры с окон в обеих спальнях, да и вообще день ото дня комнаты стали выглядеть все более пустыми. Там не осталось ничего лишнего.