Келли Линк - Вляпалась!

Он сказал в ее платье:

— Баннатин, Баннатин.

— Не говори с набитым ртом, Бисквит, — сказала она.

Она сказала:

— Приходил репортер из какой-то желтой газеты, хотел послушать про тебя.

Он сказал:

— Если я когда-нибудь прочту там про нас с тобой, Баннатин, я вернусь, и ты об этом пожалеешь. Я говорю это ради твоего же блага. Сделаешь что-нибудь такое, и они придут за тобой. Они используют тебя против меня.

— А почему ты думаешь, что они ничего не знают? Кем бы они ни были.

— Мне бы уже было известно, — сказал он. — Я этих уродов за милю чую.

Она встала, ей хотелось в туалет.

— В любом случае, я бы ничего такого не сделала, — сказала она.

Баннатин подумала о его родителях, и ей стало нехорошо. Не стоило говорить ему о репортере. Пронырливый мужик. Все таращился на ее сиськи, пока она подавала ему кофе.

Не успела она присесть за деревом, как вдруг увидела двух оленят-годовиков. Они очень старались казаться невидимыми. Просто пятнистые очертания в воздухе. Они смотрели на нее так, словно никогда не видели ничего более безумного. Словно увидели конец света. Когда она встала, оленята убежали.

— Правильно сделали, — сказала она. — Убирайтесь к чертовой матери. Если кому-нибудь расскажете, Бэмби несчастные, надеру вам задницы.

— Ладно, — сказала Баннатин. — В общем, я думала насчет костюмов и тому подобного. О твоем новом прикиде. Я не собиралась тебе ничего говорить, но он сводит меня с ума. Что это за безумные полоски и вышивка?

— Тебе не нравится?

— Мне нравится молния. И башня. И лягушки. Психоделично, Бисквит. Ты не мог бы, уж не сочти за труд, объяснить мне, почему вы все носите такие дурацкие костюмы? Обещаю, что никому не расскажу.

— Они не дурацкие.

— Еще какие дурацкие! Разве не глупо обряжаться в трико? Как будто ты специально выпендриваешься: посмотрите, какой большой у меня член.

— В трико удобно. Оно не ограничивает движений. Его можно стирать в машине. — Он начал говорить что-то еще, затем замолчал. Широко улыбнулся. Сказал почти с неохотой: — Иногда рассказывают, что какой-нибудь придурок подкладывает себе в трико тряпки.

Она захихикала. От этого у нее началась икота. Он похлопал ее по спине.

Она сказала:

— Ты когда-нибудь забывал постирать кучу своих вещей? Тебе не приходилось бороться с преступностью в тот момент, когда нужно было заняться стиркой?

Он сказал:

— Это лучше, чем костюм с галстуком, Баннатин. Можно раздобыть швейную машинку и поиграть в «Сделай сам», но у кого на это есть время? Все дело в рекламе. Нужно выглядеть ярко и броско. Но не слишком по-дизайнерски. Не так, как если бы костюм тебе шили «Найк» или «Адидас». Например, в прошлом году мне понадобился новый костюм. Я поспрашивал и нашел женский кооператив на отдаленном пляже в Коста-Рике. Они сотрудничают с благотворительной организацией здесь, в Штатах. В сорока крупных городах есть точки, куда можно отвезти старые купальники, леотарды и велосипедные шорты, а потом все это отправляется в Коста-Рику. У них есть домик на пляже, который им подарила какая-то крутая рок-звезда. Большая коробка из стекла и бетона. Во время приливов и отливов волны проходят прямо под стеклянным полом. Я ездил туда на персональную примерку. Эти женщины — настоящие художницы, очень талантливые, невероятно креативные. Кстати, все они — незамужние матери. Они приводят детей на работу, и те везде бегают, и все одеты в самые разные, очень крутые супергеройские костюмы. Они принимают заказы от кого угодно. Даже от профессиональных борцов. От злодеев. Главарей преступных группировок, политиков. От хороших парней и плохих. Иногда ты с кем-нибудь сражаешься, с каким-нибудь натуральным гадом, и когда вам обоим надо перевести дух, ты начинаешь обращать внимание на его костюм, а он смотрит на твой, и вы оба гадаете, уж не в одном ли и том же месте вы заказывали пошив? И ты чувствуешь себя так, словно тебе следует остановиться и сказать что-нибудь приятное о его наряде. Или, к примеру, обсудить с ним, как круто поступают те женщины, поддерживая таким образом свои семьи.

— Мне все равно кажется, что трико выглядит глупо.

Она подумала о тех детях в супергеройских костюмах. Небось вырастут и станут наркодилерами, или горничными, или донорами органов.

— Что? Что ты смеешься?

Он сказал:

— Не могу перестать думать о Роберте Поттере и твоей маме. Он хотел чистые трусики? Или грязные?

Она сказала:

— А ты как думаешь?

— Я думаю, что двадцати баксов было недостаточно.

— Да он козел!

— Так думаешь, он давно в нее влюблен?

Она сказала:

— Чего?

— Ну типа, может, у них давным-давно был роман.

— Ничего подобного! — От этой мысли ее чуть не вырвало.

— Да я серьезно! А вдруг он твой отец?

— Да пошел ты!

— Перестань. Разве тебе никогда не было интересно? Я что хочу сказать: он вполне может оказаться твоим отцом. Всегда было понятно, что у него с твоей мамой какие-то незаконченные дела. И он все время пытается с тобой поговорить.

— Замолчи! Сейчас же!

— А что ты сделаешь, если не замолчу? Задницу мне надерешь? Хотел бы я на это посмотреть. — Судя по тону, ему было весело.

Она обхватила себя руками. Не обращай на него внимания, Баннатин. Подожди, пока он еще выпьет. И тогда надери ему задницу.

— Ладно, брось, — сказал он. — Помню, мы были детьми, и ты дожидалась, пока твоя мама придет домой с работы и заснет. Ты говорила, что приходила к ней в комнату и, пока она спит, задавала ей вопросы. Надеялась, вдруг во сне она тебе расскажет, кто твой отец.

— Я давно этого не делала. Однажды она проснулась и застукала меня. Она страшно разозлилась. Никогда не видела ее в такой ярости. Об этом я никогда тебе не рассказывала. Было как-то неловко.

Он промолчал.

— В общем, я продолжала умолять ее рассказать мне об отце, и она, в конце концов, выдумала какую-то байку про парня с другой планеты. Какого-то туриста . Какого-то туриста с крыльями и все такое. Она сказала, что когда-нибудь он обязательно вернется. Поэтому она никогда ни с кем надолго не сходилась и не вышла замуж. Она все еще ждет его возвращения.

— Не смотри на меня так. Я знаю, что все это враки. Сам подумай: если у него были крылья, почему их нет у меня? Это было бы так круто. Летать. По-настоящему летать. Даже когда я тренировалась каждый день, у меня никогда не получалось оторваться от земли больше чем на два фута. Два долбаных фута. Зачем левитировать на два фута? Чтобы обслуживать столики. Я иногда левитирую, чтобы не было варикозного расширения вен, как у мамы.

— Наверное, если бы ты по-настоящему старалась, ты смогла бы подняться выше.

— Хочешь увидеть, как я стараюсь? На-ка, подержи. О’кей. Раз, два, три. Вверх, вверх и еще чуть-чуть вверх. Видишь?