Келли Линк - Вляпалась!

— Нет. Я боялась, что она бросится на него с молотком и окажется в тюрьме.

Той ночью, когда она вернулась домой, мать смотрела на Баннатин так, словно ей все известно, но она ничего не знала, просто не могла знать. Тем не менее сказала:

— Я знаю, чем ты занималась, Баннатин. Твое тело — храм, а ты обращаешься с ним, как с грязью.

В ответ Баннатин сказала:

— Мне все равно.

Так и было на самом деле.

— Мне всегда нравилась твоя мама.

— Ты ей тоже всегда нравился.

Бисквит нравился ей больше, чем Баннатин. Собственно, им обеим он нравился больше, чем они друг другу. Слава богу, ее мать никогда не спала с Бисквитом. Баннатин представила себе параллельную вселенную, в которой ее мать влюбилась в Бисквита. И они вместе отправились бороться с преступностью. Пригласили Баннатин в свое тайное убежище/любовное гнездышко на День благодарения. Она пришла и разнесла все к чертям. Их пригласили на шоу Опры. Пока они были в студии, какой-нибудь суперзлодей — ладно, хорошо, тот урод, Роберт Поттер — привел в действие свой ужасный, неудержимый, кошмарный план. Он мог спокойно грабить и разрушать ту параллельную вселенную, а потом бросить ее, как недоеденный грейпфрут, и все это — ее вина.

Дело в том, что параллельные вселенные существуют. Она представила себе несчастную параллельную Баннатин и послала предупреждение через мистическую завесу, отделяющую вселенные друг от друга. Идти на шоу Опры или спасать мир? Делай то, что должна, детка.

В этой вселенной Бисквит спросил:

— Она сегодня в ресторане?

— У нее выходной, — сказала Баннатин. — Она играет в покер с друзьями. Придет домой, принесет больше денег, чем ей дают чаевых, и будет читать мне лекции о вреде азартных игр.

— Так или иначе, я выдохся, — сказал он. — Меня утомили все эти стишки.

— Так где ты остановился?

Он промолчал. Она терпеть не могла, когда он так делал. Она сказала:

— Дорогой, ты мне не доверяешь?

— Помнишь Волана Кроу?

— Кого? Парня из школы?

— Ага. Помнишь его комиксы про супергероев?

— Он рисовал комиксы?

— Он придумал Человека-Манна. Супергероя со всеми способностями Томаса Манна.

— «Домой возврата нет».

— Это другой Томас. Томас Вулф.

— Томас Вулфмен. Волосатый супергерой, который при полной луне теряет дорогу домой.

— Женщина — Томас — Томас — Вирджиния — Вулфмен.

— Теперь с дополнительными сверхспособностями?

— А что с ним случилось?

— Разве он не умер от туберкулеза?

— Да не он! Я про парня.

— Разве у него не обнаружились сверхспособности?

— Ага. Он мог повесить любую картину на любую стену совершенно ровно. Всегда обходился без линейки.

— По-моему, он пытался уничтожить мир.

— Ну да, точно. Он называл себя каким-то странным именем. Быстрый Парень с Тайным Запасом Денег. Что-то вроде этого.

— А у тебя как дела?

— У меня? — переспросила она.

— Ага.

— Присматриваю за этим местом. Платят немного, но работа легкая. У меня была другая работа, но там как-то не сложилось. Местечко возле 1-40. У них была сцена, где устраивались шоу. Ничего из ряда вон выходящего. Ну и вот, мы с Кэт — помнишь, как она умела заставить свое тело светиться, — две ночи в неделю зарабатывали дополнительные деньги. Выключали свет, и она выходила на сцену без одежды и светилась внутренним светом. Было очень красиво. А потом наступала моя очередь, и парни за плату могли подойти и полежать на сцене. Помнишь ту шапку, мою любимую шапку? Ну такую, цвета овса, с помпончиками и вязаными ушами?

— Ага.

— Так вот, там было холодно. Думаю, это делалось для того, чтобы, когда мы выйдем на сцену, у нас были твердые соски. Чтобы мы двигались поактивнее, с большим энтузиазмом. Но я надевала шапку. Я убедила менеджера позволить мне надевать шапку, потому что я не очень хорошо левитирую, когда у меня мерзнут уши.

— Это я подарил тебе ту шапку, — сказал он.

— Она мне очень нравилась. В общем, я надевала шапку и платье — что-нибудь скромное, в стиле «соседская девчонка», — выходила на сцену и зависала где-то в футе над их лицами. Чтобы они видели, что на мне нет нижнего белья.

Он улыбался.

— Спасаешь мир, снимая нижнее белье, Баннатин?

— Заткнись. Я смотрела вниз и видела, как они неподвижно лежат на сцене, словно я их заморозила. Им нельзя было меня трогать. Они могли только смотреть. Я всегда чувствовала себя так, словно нахожусь в миллионе миль над ними. Будто я птица. Самолет. Все, что я должна была сделать, это скрестить ноги, подвигать ими, слегка приподнять подол юбки. Повертеться. Улыбнуться. А они только лежали и тяжело дышали, как будто это они выполняют всю работу. А когда музыка прекращалась, я снова уплывала за кулисы. Но потом Кэт уехала в Атлантик-Сити и стала петь в кабаре. А потом какой-то козел начал распускать руки. Какой-то студент. Схватил меня за лодыжку, и я долбанула его по голове. Так что теперь я снова работаю в ресторане с мамой.

Он сказал:

— А почему ты никогда не делала этого для меня, Баннатин? — спросил он. — Не левитировала таким образом?

Она пожала плечами.

— С тобой все иначе, — сказала она, как будто так и было. На самом деле ничего подобного. Почему все должно быть иначе?

— Давай же, Баннатин, — сказал он. — Покажи мне, что ты умеешь.

Она встала, ловко покачала бедрами, чтобы трусы соскользнули на землю. Это была часть шоу.

— Закрой на секундочку глаза.

— Ни за что.

— Закрой глаза. Я скажу, когда их открывать.

Он закрыл глаза, она вздохнула и взлетела в воздух. Она могла подняться не более чем на два фута от земли, а потом ее будто хватала невидимая рука, тянула вниз и держала на привязи над землей. Когда-то она из-за этого плакала. Теперь это казалось ей смешным. Трусики повисли в воздухе, зацепившись за большой палец ноги. Она уронила их ему на лицо.

— О’кей, милый. Можешь открыть глаза.

Он открыл глаза. Не обращая на него внимания, она тихо пропела: «Почему, ну почему, ну почему я не могу?» Она придержала подол платья так, чтобы можно было посмотреть вниз через вырез, увидеть землю, увидеть, как он смотрит вверх.

— Черт возьми, Баннатин, — сказал он. — Жаль, у меня нет при себе камеры.

Она подумала обо всех тех девчонках на тротуаре.

— Не трогать, — сказала она и прикоснулась к себе.

Он схватил ее за лодыжку и дернул. С силой дернул ее вниз. Засунул голову и другую руку ей под платье. Схватил ее за грудь, а затем за плечо, чтобы она упала на него. У нее перехватило дыхание. Ее поддерживал его рот, ее колени замерли, едва касаясь земли, она ударилась щекой о его бедро. Это напоминало игру в Твистер, а в его новом костюме было что-то от «Паркер Бразерс». У костюма имелась вставка. Она догадывалась, зачем нужна эта вставка. Для того чтобы он мог сходить в туалет в процессе борьбы с преступностью. Чтобы его не схватили со спущенными штанами. Его беспокойная, беспокойная рука спустилась вниз, расстегивая липучку. Другой рукой он все еще держал ее за лодыжку. Его лицо царапало ее. Бум, паф. Она поджала пальцы на ногах.