Келли Линк - Вляпалась!

Он нахмурился, глядя на деревья. Пытался не засмеяться. Она его знала как облупленного.

— Ну как? Я произвела на тебя впечатление? Или нет?

— Честно? И да и нет. Ты могла бы поработать над своей техникой. Тебя немного шатает. И я не понимаю, почему все твои волосы поднялись вверх и начали кружиться. Ты знаешь, что происходит с твоими волосами?

— Статическое электричество? — сказала она. — Почему ты такой вредный?

— Эй, — сказал он. — Я просто пытаюсь быть честным. Мне просто интересно, почему ты никогда не рассказывала мне все эти вещи про своего отца. Я мог бы порасспрашивать, вдруг его кто-нибудь знает.

— Тебя это не касается, — сказала она. — Но… в любом случае спасибо.

— Я думал, мы с тобой близкие друзья, Баннатин.

Он выглядел обиженным.

— Ближе тебя у меня в целом свете нет друга, — сказала она. — Клянусь.

— Мне нравится это место, — сказал он.

— Да. Мне тоже.

Вот только если оно ему так уж нравилось, почему он никогда не оставался здесь надолго? Он был так занят спасением мира, что не мог спасти Страну Оз. Ах, эти бедные манчкины. Бедняжка Баннатин. У них почти закончилось пиво.

Он сказал:

— Ну и что они задумали? Застройщики? Что они замышляют?

— Как обычно. Все снести. Построить многоквартирные дома.

— И ты не против?

— Конечно, я против! — воскликнула она.

Он сказал:

— Мне все время кажется, что сейчас это место выглядит каким-то… более настоящим, что ли. То, как оно разваливается на части. То, как исчезает Дорога из желтого кирпича. Возникает чувство, что Страна Оз существовала на самом деле. Знаешь, когда тебя покидают, ты чувствуешь себя более реальным.

Пиво превращало его в Бисквита — короля философии. Очередное интересное воздействие пива. Она выпила еще. Это помогало с философией. Он тоже выпил еще.

Она сказала:

— Иногда здесь можно встретить койотов. И медведей. Мутантов. Однажды я видела снежного человека и двух его маленьких деток.

— Да ладно тебе!

— И много-много оленей. Парни приходят сюда в сезон охоты. Когда я их ловлю, они всегда шутят, что охотятся на манчкинов. По-моему, они идиоты, раз являются сюда с ружьями. Мутанты не любят оружие.

— Кто ж его любит? — сказал он.

— Помнишь «Железную дорогу Твитси»? — спросила она. — Те расшатанные американские горки. Помнишь, как те парни, разодетые, словно индейцы из магазина игрушек, садились в поезд?

Он сказал:

— Помадка. Твоя мама покупала нам помадку. Помнишь, как мы сидели на первом ряду и там была танцовщица? Ну та, у которой торчали волосы из-под нижнего белья. Во время канкана.

Она сказала:

— Я такого не помню!

Он наклонился к ней, поцеловал ее в шею. Люди решат, что на нее напала стая осьминогов. Везде маленькие красные отметины, будто от присосок. Она зевнула.

— Ой, да ладно! — возразил он. — Все ты прекрасно помнишь! Твоя мама расхохоталась и не могла остановиться. Рядом с нами сидел парень, и он все время фотографировал.

Она сказала:

— Как ты все это запомнил? Я все школьные годы вела дневник, и то не помню всего того, что помнишь ты. Например, я помню, как ты неделю со мной не разговаривал из-за того, что я сказала, будто «Атлант расправил плечи» показался мне скучным. Еще помню, как ты рассказал мне, чем заканчивается «Империя наносит ответный удар», прежде чем я посмотрела фильм. «Слышь, прикинь? Дарт Вейдер — отец Люка!» У меня тогда был грипп, и ты пошел в кино без меня.

Он сказал:

— Ты мне не поверила.

— Не в этом дело!

— Ну да. Наверное. Извини.

— Я скучаю по той шапке. С помпончиками. Какой-то алкаш украл ее из моей машины.

— Я куплю тебе другую.

— Не парься. Просто когда я ее надевала, мне лучше леталось.

— Это не совсем полет, — сказал он. — Скорее ты зависаешь в воздухе. Паришь над землей.

— Ну да, а прыжки с шестом делают тебя особенным? Ладно, допустим, делают. Но ты все равно похож на идиота. С этими огромными ногами. В этом костюме. Тебе кто-нибудь когда-нибудь это говорил?

— Что ж ты такая заноза в заднице?

— А почему ты такой вредный? Почему тебе необходимо выигрывать каждую схватку?

— А тебе, Баннатин? Я должен выигрывать. Это моя работа. Все хотят, чтобы я был добродетельным. Но я просто добрый.

— И в чем же разница?

— Добродетельный парень не делает вот так, Баннатин. Или вот так.

— Представь, что ты застряла в квартире. Здание горит. Ты на шестом этаже. Нет, на десятом.

Она все еще чувствовала себя отупевшей после первой демонстрации. Она сказала:

— Эй! Сними меня отсюда! Ну ты, козел! Вернись! Куда ты собрался? Ты что, оставишь меня здесь?

— Держись, Баннатин. Я возвращаюсь. Я спасу тебя. Ну вот. Теперь можешь отпустить.

Она крепко вцепилась в ветку. Вид был так прекрасен, что она не могла этого вынести. Можно было почти не обращать на него внимания, притвориться, что сама сюда поднялась.

Он продолжал подпрыгивать.

— Баннатин. Отпускай.

Он схватил ее за запястье и стащил вниз. Она сделалась как можно тяжелее. Земля помчалась им навстречу, и она извернулась. Изо всех сил. Выпала из его объятий.

— Баннатин!

Она подхватила себя на расстоянии фута от бывшей дороги из желтого кирпича, в которую чуть не врезалась.

— Со мной все в порядке, — сказала она, зависнув над землей. Но все было даже лучше, чем просто в порядке. Отсюда тоже открывался прекрасный вид.

Он выглядел обеспокоенным.

— Господи, Баннатин, прости меня…

У него был такой испуганный вид, что ей захотелось рассмеяться. Она осторожно опустилась на землю. Весь мир был бокалом, а внутри этого бокала плескалось шампанское, а Баннатин, будто искристый пузырек, взлетала все выше, и выше, и выше.

Она сказала:

— Прекрати извиняться, ладно? Было здорово! Выражение у тебя на лице. Вот так зависнуть в воздухе. Давай еще раз, Бисквит! Сделай это еще раз. На этот раз я позволю тебе сделать все, что захочешь.

— Хочешь, чтобы я сделал это еще раз? — спросил он.

Она чувствовала себя маленьким ребенком.

— Давай еще раз! Давай еще раз! — сказала она.

Конечно, не следовало садиться к нему в машину. Но это был всего лишь старый извращенец Поттер, и он был в ее власти. Она объяснила, что он должен дать ей больше денег. А он просто сидел и слушал. Сказал, что надо поехать в банк. Он провез ее через весь город, припарковался за магазином «Фуд Лайон».

Она не волновалась. Он все еще был в ее власти. Она сказала:

— Что ты хочешь делать, извращенец? Собираешься пошарить по мусорным ящикам?

Он смотрел на нее.

— Сколько тебе лет? — спросил он.

Она сказала:

— Четырнадцать.

— Сойдет, — сказал он.

— Почему ты уехал после окончания школы? Почему ты всегда уезжаешь?

Он сказал:

— А почему ты порвала со мной в одиннадцатом классе?