Виктория Виноградова - Апокриф

Третий Ангел прислушивался к разлитому в воздухе темному напряжению. Наверняка всем в доме в этот миг снятся душные бессвязные кошмары. Что ж, их создатель очень силен. Так вот почему понадобился сам Ангел! Ну что ж, поднимайся и иди делать то, что должен. Рафаил, прикрыв глаза, коснулся разума спящих людей. Что бы ни случилось сейчас, они под его защитой. Третий Ангел вышел из дома и направился в сторону заката. Шаг, еще один…

— Я ждал тебя, Ангел.

Он произнес это, не оборачиваясь, и продолжал сидеть, спокойно обхватив сильными руками колени, тяжелые черные крылья неподвижно замерли за спиной.

— Я искал тебя, Демон.

Рафаил остановился перед ним, и только тогда Демон поднял голову. Его глаза были такими же черными, как и крылья, и казались непроницаемо спокойными и тусклыми.

— Что тебе нужно от меня, Ангел?

— Ты знаешь. Впрочем, я не хочу унижать тебя, не ответив. Оставь девочку в покое.

— Узнаю ангельские методы, — усмехнулся тот, — Почему я должен тебя слушаться?

— На твоей совести семь человеческих жизней.

— Ха! — его глаза насмешливо заблестели, — и почему мне кажется, что тебя интересует только одна жизнь, восьмая? Маленькая слабость, а? Я видел предмет твоей заботы. Никогда не понимал Ангелов…

— На то ты и Демон. Оставь ее.

— Она моя! Я люблю ее.

— Она не выбрала тебя, ты решил за нее, не спросив.

— А хоть бы и так. К чему спрашивать о чем-то смертных? Разве ты спрашивал своего мальчика…

— Люди имеют право на выбор. Он наделил их свободой воли.

— Слова, слова… Ангел! Давай меняться: мне — она, тебе — твой очаровательный юный спутник. Я даже могу тебе помочь, — он неожиданно поднялся гибким неуловимым движением и прямо посмотрел в глаза Рафаилу. Ангел и Демон были одного роста. — Чуть-чуть подтолкну его — и ты узнаешь, что такое человеческое счастье, Ангел. Здесь, на земле. Хочешь?

— Ты будешь смеяться, но я знаю, что это такое.

— Нет, Ангел! В том-то и дело, что не знаешь! — усмехнулся тот в ответ. — Подумай…

— Сделка, Демон? — приподнял брови Рафаил, — Ты поможешь нарушить закон тому, кто любит меня, а я взамен позволю тебе завладеть той, которая не любит тебя, а лишь боится?

— Хм… у Ангелов всегда лишь черное или белое. Любит, боится… Любовь человека столь разнообразна! Не тебе о ней судить, девственник. Соглашайся, это честная сделка.

— Я отвечаю тебе… — голос Рафаила стал тихим, он коснулся руки Демона, и тот вздрогнул, не сумев скрыть удивления: жест был почти обольстительным, — «Нет».

Черные крылья дрогнули, разворачиваясь, и тело Ангела вспыхнуло сиянием в ответ.

— Это вызов, Ангел.

— Как ты догадался, Демон?

— Ты проиграешь в схватке, я знаю твое слабое место.

— Как и я твое. Мы равны, — Рафаил улыбнулся, — мой искушенный брат.

— Если я выиграю, ты потеряешь все.

— О! — легкомысленно усмехнулся Рафаил, — Ты говоришь «если»! Я ошибся, мы не равны, ты только что дал мне преимущество.

— Ты странный, Ангел, — покачал головой его противник, — В тебе слишком много от человека. Хотел бы я, чтобы мы встретились иначе. Надо же, один из Семи — и такой интересный. Быть может, я с самого начала ждал именно тебя, такого…

Он атаковал, не договорив, и Рафаил только успел подумать, вскидывая ладони для защиты, как все традиционно на грани банальности, и их обоих отгородила от мира непроницаемая темнота. А потом он вообще ни о чем не думал, просто соблюдал раз и навсегда установленные правила и старался удержать себя от своих вечных сомнений. И удивился, когда темная стена неожиданно развеялась, как будто ее и не было. Все кончилось, на его взгляд, слишком быстро.

— Значит, — голос упавшего на колени Демона был глухим, чуть слышным, — все напрасно…

— Нет, — Рафаил медленно опустился на колено напротив него сам, — Просто ты не за то боролся… как тебя там… Асмодей, если не ошибаюсь? Или тебе больше нравится имя Морольт?

— Предпочитаю называться Асмодеем… А могу я рассчитывать на ответную любезность? — с трудом усмехнулся Демон, поднимая голову, — Или один из Семи не унизится до того, чтобы назвать какому-то рядовому демону свое имя?

— Ну, не надо прибедняться, ты далеко не рядовой Демон. Хотя не Семъйяза и не Азазел, конечно…

Демон в ужасе уставился на Рафаила, но тут же попытался скрыть испуг.

— Неужели я побежден самим Михаилом, грозой Демонов? — округлил он черные глаза в насмешливом изумлении, — Какая честь!

— Побежден но, как я вижу, не сломлен, — Рафаил, вставая, вернул ему усмешку, — Характерная черта Демонов. Но ты ошибся, я не предводитель небесного воинства. Я Третий Ангел.

— К лицу ли Ангелу ложная скромность? — судя по нервному смешку и бледности, историю своего племени он явно знал хорошо, — Ты бы еще сказал «всего лишь Третий»!

— Да, всего лишь.

— Азазелу хватило и этого, Рафаил.

— Тебе тоже, как видишь, Асмодей.

— Что ты сделаешь со мной теперь? Накажешь?

— Отпущу тебя. А ты оставишь в покое эту несчастную девочку.

— И все? — он посмотрел на Рафаила снизу вверх, усмехнулся, — Как милосердно! Что ж, прощай, Ангел… ты никогда не узнаешь, что такое любовь, — И чернокрылая фигура стала таять в воздухе.

Рафаил, оставшись один, задумчиво нахмурился. Нет, его смутило не обещание Демона напоследок, а неясное ощущение какого-то допущенного им промаха. Он примерно представлял, на чем специализировался до встречи с ним Асмодей. Соблазнение жен, ревность… мелкие цели для той потенциально незаурядной силы, из-за которой Михаил отправил к этому демону его, Рафаила. Если он осознает эту силу в себе, у оставшихся на земле демонов может появиться новый предводитель. «Асмодей, царь Демонов» — эффектно звучит… а, впрочем, стратегия и тактика — дело предводителей воинства, пусть Михаил сам беспокоится об этом. А он просто решил маленькую частную задачу. Выполнил приказ. Как всегда.

Анна стояла и смотрела на уходящую вдаль дорогу. Пока не начинали слезиться уставшие за день от работы в мастерской глаза, пока ноги не подкашивались. И тогда она шла домой, но сердце все равно болело, и это была боль, которая не пройдет. И по ночам она плакала. Мой мальчик. Зачем я отпустила тебя? Мне надо было лечь на пороге. Я бы отдала всю кровь по капле, только бы ты был сейчас дома, в тепле. Он сказал, что позаботится о тебе, и я поверила, но он не всесилен. Сколько злых людей, а вас всего двое… Нет, не думать! Все обойдется, и мой маленький мальчик вернется домой. Что-то просто их задержало. Какое-то дело. Может, они не сразу нашли того человека… Господи, верни мне моего мальчика. Я знаю, ты слышишь! Пожалуйста…

Она смутно видела движение каких-то фигур вдали, но слезы мешали рассмотреть идущих по дороге людей. Должно быть, это оттого, что закатное солнце светит прямо в глаза. И от этого становится как-то темно… А потом ее обняли и прижали к груди, не позволив упасть.