Владимир Цмыг - Зеленые гранатовые камни

— Ну давай же! — чуть ли не кричит козлобородый.

Почти без боли холодная сталь рассекла кожу, дряблые мышцы, и с легким хрустом вошла в пульсирующую артерию. Черная, горячая жидкость толчками выплескивалась на белое поле простыни, постепенно поглощая белое. Из глаз гостя исчезла желтизна, лишь волчья зелень…

— Теперь к тебе? — еле слышно слетело с онемевших, непослушных губ больного.

— Нет, но где–то будешь посредине, тебя выручила ЛУКОВКА… Помнишь? Норильск, мороз за полста, полярная ночь, ты идешь со второй смены, в это время улицы пустынны. Возле стены одного дома, воткнув голые руки в снег, на коленях и без шапки замерзает пьяный, видя уже цветные сны… Тебя вымотал тяжеленный перфоратор в траншее для фундамента, мог бы пройти мимо, ведь миллионы людей так делают… Но взвалил замерзающего на плечи, отнес в теплый подъезд. Живет тот алкаш до сих, пор даже не ведая, что кто–то вмешался в его судьбу…

В ушах Шахурдина постепенно нарастающий звон, во рту, как тогда, в тот страшный день в тайге, появилась сухость, почудилась горечь порохового дыма. Боли не было, наоборот, становилось все легче и легче — вечная душа освобождалась от своего, ставшего ненужным, жилья.

Козлобородый низко наклонился над ним, ярко горели его зеленые глаза:

— А ведь от Алевтины у тебя есть сын, сильный, красивый, как отец…

— Что же ты мне раньше об этом не сказал! — крикнул Шахурдин, но на самом деле лишь слабо шевельнулись губы. В отчаянии он попытался зажать отверстие, откуда истекали его вечная душа и земная, жизнь… Тело Шахурдина дернулось, и застыло, на губах умиротворенная улыбка, а в правом кулаке намертво зажат платок с обломком породы с кристаллами зеленых гранатов…

2003 год, апрель — декабрь