Борис Батыршин - День ботаника

Гоша дожидался Егора, сидя на бордюре заросшего диким виноградом фонтана. Увидев его, молодой человек понял, почему Шапиро назвал проводника лешаком – другое слово к нему попросту не подходило. Гоша напоминал Врубелевского Пана, только с дубовой корой вместо кожи и пальцами-корешками. На голове – не окаймлённая седыми кудрями лысина, а космы то ли мха, то ли водорослей. Длинный, слегка загнутый вверх нос походил на отпиленный сучок.

Всё это не производило отталкивающего впечатления, как запущенная кожная болезнь. Облик Гоши гармонично вписывался в окружающее: казалось, ожил обыкновенный пенёк – ожил, натянул на себя лохмотья и отправился прогуляться по дорожкам сквера.

– Как тебя звать-то, студент?

Голос был под стать облику – скрипучий, потрескивающий.

– Егор. Только я не студент, а лаборант.

– Так мы с тобой, выходит, тёзки? Помнишь – «он же Гога, он же Го̀ра…»

– Нет, а это откуда?

– Был такой фильм – давно ещё, в советские времена. Неужто, ни разу не видел?

Егор виновато улыбнулся и развёл руками.

– Эх, молодёжь, святые вещи забыли! Помнится, я его в первый раз смотрел ещё студентом, в кинотеатре «Прогресс» – здесь, недалеко.

Это дурдом, отрешённо подумал Егор. Параллельная реальность. Перед ним сидит натуральный лешак из русских сказок и ностальгирует по кинофильмам давно рухнувшей Империи. А дальше что – баба-Яга прилетит на ступе? Да запросто, кота-баюна он уже встречал.

– Сколько же вам лет?

– А пёс его знает! – проскрипел Гоша, как показалось Егору, с досадой. – Я уж и со счёта сбился. Помню только, что филфак закончил лет за десять до развала Союза.

«…лешак-филолог? Точно, клиника…»

– За десять? То есть во время Зелёного Прилива вам было лет семьдесят?

Гоша поморщился – насколько может поморщиться пенёк, покрытый растрескавшейся корой.

– Да, где-то около того.

– А сейчас, значит, не меньше ста?

Гоша поскрёб в замшелых кудрях корявой пятернёй.

– Пожалуй, что и так. Лес – он, знаешь ли, жизнь продлевает, тем, кто живёт в нём по правилам.

– По правилам? По каким?

«…вот и Шапиро упоминал о правилах…»

Гоша встал, скрипнув суставами. Звук был такой, словно открыли с натугой рассохшуюся, приросшую к косяку дощатую дверь. Егор едва не присвистнул от удивления – росту в лешаке было больше двух метров.

– Экий ты шустрый, паря… Время придёт – сам всё узнаешь, а сейчас пошли, пора.

Купол, накрывавший Арену, был сделан из прочной металлической сетки. В нескольких местах она была пробита и залатана – где наскоро, проволокой, а где и капитально, железными листами. По бокам, на защищённых решёткой помостах стояли тяжёлые станковые арбалеты, заряженные метровыми болтами с зазубренными наконечниками. От купола к металлическому ангару вёл забранный стальной решёткой коридор.

– Объявляется первая схватка финального раунда Посвящения! Алексей Пархоменко, соискатель – против ракопаука! Напоминаю, вес взрослой особи… Объяснения потонули в шквале криков, свиста, улюлюканья. Служители налегли на рукояти ворота, решётка, отделяющая коридор от арены, со скрежетом поползла вверх. Из ангара послышалась возня, матюги, и на арену выскочила уродливая тварь, казалось, состоящая из одних ног, жвал и шипов. Замерла, угрожающе вскинув мощные, сложенные как у богомола, клешни. Они заканчивались остриями, способными пришпилить жертву к земле, и вибрировали, словно кастаньеты, сотрясая воздух россыпями сухих костяных щелчков. Ракопаук, гордый воин, бросал вызов гуманоидному ничтожеству, замершему у противоположного края арены.

Зрители восторженно взревели. Сергей внимательно оглядел трибуны. Среди сетуньцев и окрестных фермеров, собравшихся поглазеть на интересное зрелище, мелькнули знакомые плащи.

«…золотолесцы? И не один – четверо! Судя по платью, не из рядовых. Ну-ка, ну-ка…»

Он сощурился, пытаясь разглядеть узор на браслетах.

«…вот так сюрприз! И что же вам здесь понадобилось, таким важным? Не на этот же балаган явились полюбоваться?..»

Ракопаук продолжал заливаться трескучими трелями.

– Хорош, а? – сетунец пихнул егеря локтём. – В холке почти два метра!

Создание походило на помесь арахнида и невиданного ракообразного. Восемь суставчатых ног, треугольная головогрудь с широким затылочным гребнем, ощетинившимся длинными шипами. Пасть – отверстие, окружённое шевелящимися хелитцерами. Выше россыпь белёсых пузырей размером с апельсин – глаза. Спина защищена хитиновым панцырем, и Сергей по собственному опыту знал, что его сегменты способны удержать заряд картечи из двустволки.

– Где вы его раздобыли?

– У них гнездо в развалинах ТЭЦ, выше, по Бережковской набережной. – вполголоса ответил сетунец. – Но там таких здоровых нет, только мелочь, размером с собаку. Они всё время друг друга жрут и не успевают вымахать.

– А этот?

– Мы ещё в январе отловили полдюжины особей и держали в ангаре – чтобы подросли к Посвящению. Выжили, правда, только три, но больше и не понадобилось.

– Так мало соискателей?

– Было десять. Посвящение проходит в три раунда: сначала схватка с щитомордником, потом с чернолесской выдрой. Кто уцелеет – будет иметь дело с ракопауком. В этом году до финала добрались двое.

– А остальные?

– Один труп, пятеро раненых. Двое отказались.

– По-взрослому у вас…

– Приходится. Понизишь планку – сразу пойдут потери. Нет уж, пусть опыта набираются!

– …соискатели могут выбирать оружие. Как видите, Андрей Пархоменко кроме рунки, взял ловчую сеть и клевец. Стоит отметить, что…

– Хреновый выбор. – прокомментировал Тур. – Сеть хороша против шипомордника, может ещё баюна. А у ракопауков кромки клешней как бритвы, прорежут на раз.

Парень двинулся вдоль края арены, обходя гадину по дуге. Сергей увидел его лицо – мертвенно бледное, испещрённое вздувшимися сине-багровыми сосудами. И глаза, выпученные налитые кровью.

– Клык на холодец – парень накачан вашей отравой. А иначе что, никак?

– Эликсиры улучшают реакцию, мышцы резче работают и чувства обостряются. Этот, судя по всему, крепко на них подсел. Если провалится – всё, конец, тем, кто не охотится, эликсиры не положены.

– И что с ним будет? Склеит ласты?

– Нет, есть способы… но, поверь, Бич, бывают вещи и похуже смерти.

– Верю. И что, у вас все на них сидят?

– Типун тебе на язык! – Тур сплюнул через плечо. – Половина, не больше.

– А сам?

– Лес миловал.

Ракопауку надоело бессмысленное кружение. Он звонко щелкнул и двинулся на противника.

– Сейчас прыгнет… – прошептал сетунец. – Они всегда так.

Договорить он не успел – тварь распрямила, как пружины, заднюю пару конечностей и взвилась в воздух. Соискатель этого ждал – перекатом ушёл в сторону и сразу же вскочил на ноги, раскручивая над головой сеть.