Дмитрий Панасенко - Бойня [СИ]

— Да? — Озадачилась девушка и, коснувшись подушечкой пальца, затянутого в тонкие нитяные перчатки кончика слегка курносого, покрытого задорной россыпью веснушек носика, со вздохом натянула на него шарф. — А почему он вообще вырос?.. Зэд ведь, сказал...

— Зелье Чистильщиков исправляет повреждения генной структуры... Даже врожденные и искусственно наведенные. Вернее, не поправляет, а перекраивает по своему разумению. Если верить слухам, они эту дрянь своим монахам-анафемам вводят... перед переделкой. Штука из разряда — либо станешь очень крут, либо сдохнешь. Очень жесткая культура, категорически противопоказанная даже тем, чей генокод на границе "желтой" зоны. И к счастью очень-очень редкая. Такое ни за какие деньги не купишь... — Рассеянно протянула внимательно вглядывающаяся в метель женщина. — Чистую этот коктейль из тебя, конечно, не сделал, скорее наоборот, но... Считай это бонусом к тому, что ты выползла с того света. Ты, кстати, не заметила, что немного подросла за последние пару месяцев? А что твои глазки цвет поменяли?.. А вот зубки — это уже перебор, учти: каждую неделю мучиться придется...

— Заметила... — Вздохнула девушка, и глянув на стоящую рядом подругу, поспешила сменить скользкую тему. — А что, всё-таки, делать будем? Сама знаешь, лапы — не доказательство, да и их только три осталось. Четвертую, вон, в кисель разнесло... Слушай... ты что, опять, получается, промахнулась?

— Глаз только два дня как видеть начал, — пожала крепкими плечами продолжающая вытирать лицо охотница. — Бинокулярное зрение — это, конечно, круто, но... Я ещё не совсем привыкла. А что лап три, так это даже лучше. Рога вон подберем, — с ухмылкой ткнув пальцем в сторону растекающейся под монстром кровавой лужи, женщина коротко хохотнула, — и скажем, что сразу двоих завалили, пусть двойную цену платит.

— Не поверят... — С сомнением почесала скулу девушка. — А чего ты его того... ну... молнией... или просто руками? Ты ведь, можешь... Или просто взяла бы и глаз зажмурила...

— Умная, да? — Возмутилась охотница. — Зажмурить... За сотню метров? Думаешь, я бы успела добежать? По такому снегу это, минимум, секунд семь-восемь. Да он бы тебя уже на куски порвал. А что касается молний — метель, влажность большая, сладенькая, тебя бы тоже, наверняка, задело. Да и далековато... Давай, лучше лапы руби, милая, а я покараулю пока. И запомни: двое их было... А то опять нальют тебе лишнего, и начнешь языком трепать...

— Не поверят, — покачала головой девушка, снимая с петли на поясе небольшой топорик. — Снежные ящеры парами не ходят... Ты сама рассказывала.

— Не поверит, так я Шаману эти рога в задницу запихну, — кровожадно пообещала охотница. — Нечего было пытаться нас кинуть. — И неожиданно жалобно скривив лицо, запищала противным фальцетом: "Ай, люди добрые, вы, вижу, из тех, что оружием на хлеб зарабатывают? Поиздержались немного в пути, небось? Дело у меня есть к вам небольшое... Тут у нас волколак завелся, скот резать повадился... вы уж нам помогите, а мы в долгу не останемся. По две бочке бензина за голову даем... Мы-то люди маленькие, а у вас вон какие ружья... Вам-то дел на пол дня, знаем мы, где его логово... Пожалейте детишек, а мы вам восемьсот литров чистейшего, честь по чести.". Ага, волколак. — Зло сплюнув, женщина раздраженно зачерпнула пригоршню снега и стала растирать лицо. — А выводок снежных червей-переростков с маткой во главе, не хочешь? Хорошо ещё, что я тебе их яйца разбить не дала...

— Он не думал, что мы здесь останемся. — Губы девушки невольно растянулись в улыбке. — И у них, действительно, почти нет оружия. Пара самопалов у охотников не в счет...

— Вот и решили полезного барахла с наших трупов подобрать... — мрачно заметила женщина.

— Ллойс...

— А?

— Ты... может, всё-таки, расскажешь, как...

— Кисонька, и ты об этом только сейчас спрашиваешь? — Вскинула бровь наемница. — Спустя почти два месяца?

— Ну... — Немного смутившись, девушка опустила топор. — Я всё ждала... И думала — ты не хочешь говорить...

— В джете была катапульта, — буркнула Элеум. — Друг помог мне её запустить. Её и ракеты.

— Друг? — Удивилась Кити.

— Друг, — кивнула Элеум. — И ты права. Я не хочу об этом говорить.

— Ллойс...

— Ну что?! — Брови наемницы сдвинулись к переносице.

— Ты стреляла... Про то, что ты бы добежать не успела, это ведь, неправда... Ты боишься сорваться? Как... с тем торговцем?

— Ну, почему ты такая докука... Сказала же: не успела, значит, не успела. — Раздраженно засопев, Ллойс зло сплюнула под ноги и поспешно отвернулась. — Да. Боюсь. — Выдавила она из себя, спустя минуту. — Это, как под самой забористой дурью, кисонька. Почти всё время весело и по кайфу... Хочется рвать, ломать крушить, давить. Убивать. Ещё и ещё. Что-то во мне очень хочет убивать, Кэтрин. Делать больно. Когда я... перестаю сдерживаться, то начинаю просто тащиться от боли. Своей и чужой. Поэтому я боюсь. Больше всего боюсь, что не смогу остановиться... или не узнаю своих друзей. Раньше меня как-то сдерживало отсутствие части памяти, а сейчас... Сейчас, — глухо хохотнув, наемница зло пнула успевший нарасти вокруг голенищ сапог сугроб, — мне, похоже, не хватает рабского ошейника. А торгаш сам виноват. Нечего было угощение травить. Тоже мне, охотник за рабами нашелся.

— Ты его... ты его лицо съела. — Резко посерьезнела Кити.

— Не лицо, а нос и щеку. И не съела, а откусила. Я потом всё выплюнула... Честно. — Пожала плечами наемница. — Подумаешь, большое дело... А у тебя другие варианты были? Зеро тормозил, ты тоже... А у меня даже ножа нормального не было...

— Но ты... ты, ведь, это контролируешь? — Девушка печально вздохнула.

— Отчасти. Отчасти, сладенькая. Но в случае чего, я знаю, по крайней мере, один выход... Дешево и сердито. — Похлопав ладонью по стволам ружья, Элеум криво усмехнулась. — Отстреленную башку я точно не отрегенерирую.

— Ллойс... Не надо так...

— Руби, давай, — с беззаботным видом отмахнулась наемница и принялась с преувеличенной внимательностью вглядываться в снежную круговерть.

— Ллойс... Тебе не холодно?

— Да не очень, — ответила Элеум, поудобней перехватывая ружье. — Замерзла? Говорила вам, что надо было на юг бежать. Сдались тебе эти ледники. Или ты хотела посмотреть на мою родину? Ну, на, любуйся. Это называется сезон бурь. Шесть месяцев радиоактивных осадков и холода. Гребаные полгода, когда местные закапываются под землю и глушат самогон литрами...

— Не злись... И спасибо. Ещё чуть-чуть, и меня бы сожрали.

— Цени. — Фыркнула наемница.

— Да я и ценю, — невольно улыбнулась Кити.

— Слушай, а у тебя выпить не осталось?

— Ты что, всю флягу умяла?.. Там же грамм триста самогона было!

— Ну... не восстановилась я ещё. У меня от этой сырости кости ноют. Мне надо на солнышке греться, вкусняшки кушать, а не в этой ледяной тундре зад морозить. — Ворчливо заметила Ллойс и неожиданно задорно показала девушке неестественно длинный и острый язык. — Так есть или нет?