Дмитрий Панасенко - Бойня [СИ]

Когда срочно прибывшая к четвертой станции прогнозирования группа техников, наконец-то, смогла вскрыть гермодверь, Тюр уже не смеялся. Содрогающееся в эпилептическом припадке тело молодого человека с трудом удерживалось в кресле. Пена и кровь залили подбородок, глаза закатились и смотрели на вошедших двумя жуткими незрячими бельмами.

— Овощ... — Проворчал перехвативший взгляд командира группы охранника старший техник и безразлично смахнул перчаткой с подлокотника кресла кровоточащий кусок плоти, бывший некогда языком Тюра. — Этот урод сжег себе остатки мозгов.

— Черт... — Поморщился оперативник. — И почему мне вечно такое дерьмо достается.

— Судьба, — пожал плечами старший техник.

Лишь тело, отдаленно напоминающее старшего аналитика четвертой группы, лучшего пророка Гелиоса, пустило на грудь нитку кровавой слюны и захихикало.

****

Шел дождь. Мелкий, осенний, из тех, которые могут сыпать с неба мокрую взвесь несколько суток подряд, превращая мир в подобие размокшего куска ледяной грязи. Набрякший от влаги, изорванный, натянутый между торчащими из земли обломками бетонных плит, судя по сохранившимся на них надписям, остаткам генераторной, брезентовый тент, хоть и худо-бедно, справлялся с защитой от льющей на него, пахнущей едкой химией и почему-то рыбьими потрохами жижи, но справиться с дующим, казалось бы, отовсюду, влажным холодным ветром уже не мог. В дальнем углу укрытия чуть теплился небольшой, недовольно потрескивающий мокрыми сучьями костерок.

— Эй! — Неловко подхватив двумя сохранившимися на руке пальцами дымящийся кусок мяса, сидящий у самой стены худой, мертвенно бледный мужчина поплотнее запахнул укутывающее торс и плечи, драное, источающее острый запах мокрой псины, шерстяное одеяло и принялся с подозрением разглядывать угощение. — А ты, вообще, уверена, что это съедобно?

— Крыса — это не только самый распространенный вредитель, но еще и отличный источник белков, жиров и углеводов. — Аккуратно перевернув висящую над костром, насаженную на кусок толстой проволоки тушку второго грызуна, высокая мускулистая женщина пригладила неопрятно торчащие в разные стороны, короткие, будто бы только начавшие отрастать после долгой болезни, похожие на моток медной проволоки волосы и растянула губы в широкой жизнерадостной улыбке.

— А ты зажрался, Аладдин. Привык, небось, с серебра хавать, а нормальная человеческая жратва уже и не в жилу? Я что, виновата, что на складе ничего, кроме этих уродцев не нашлось? — Мотнув головой куда-то в сторону скрытой пеленой дождя громады стоящего неподалеку полуразрушенного здания, женщина подкинула в костерок еще пару сучков. — Жратва, жратва... Сгнила уже вся жратва. Только пауки да крысы...

— Во-первых, это не крыса, а... Даже не знаю как эту дрянь назвать... Во-вторых, я имел в виду совершенно другое, — тяжело вздохнул мужчина и, протянув руку, принялся демонстративно разглядывать на свету свою порцию пищи. — Смотри, какое у этой твари тело все перекрученное, лап... шесть, нет семь... Ребра срослись, череп деформирован... Хвоста два. Явно ведь, мутант. А анализатора у нас нет. Откуда ты знаешь, что, сожрав эту пакость, копыта не откинешь?

— Ну... Можешь мою крыску взять, двухголовую. — Тяжело вздохнула Элеум и, подняв воротник покрытого прорехами и заплатами бронекомбинезона, зябко поежившись, придвинулась поближе к костру. — А анализатор... Да и черт с ним... Зато теперь у нас есть байк с коляской и ствол. — Похлопав по прикладу лежащей на коленях двустволки-горизонталки, наемница снова мечтательно улыбнулась. — Если ствол есть, остальное, точно, найдется...

— Ага. Ствол и целых восемь патронов. — Слегка раздраженно проворчал продолжающий сжимать в руках прут с насаженным на него тельцем грызуна мужчина. — Охренеть, да ты у нас прямо гений торговли: военный мультианализатор последнего поколения в обмен на старый драндулет с чахоточным движком, канистру паленого бензина, ржавое ружье, которое старше нас двоих вместе взятых, и целую горсть, мать его, картонных самокрутных патронов с дымным порохом и картечью из рубленых гвоздей, да мы, прямо...

— Горит! — Неожиданно вскрикнул Аладдин и, чуть не уронив свою долю завтрака, попытался было нагнуться к костру, но застонав, взмахнул руками и чуть не повалился на бок.

— Черт! Черт! Черт! — Позабывшая о двустволке Ллойс, схватив проволоку с нанизанной на нее вспыхнувшей тушкой, несколько раз взмахнула ею в воздухе, после чего начала прибивать огонь ладонью. — Срань... — Выдохнула она, спустя минуту разглядывая обуглившееся тело грызуна. — Точно обменяться не хочешь?

— Я лучше тебе обе уступлю... — Проворчал продолжающий болезненно морщиться командир наемников и, стерев ладонью с лица попавшие на него капли горячего жира, со звериной тоской посмотрев на показавшиеся из-под распахнувшегося пледа концы культей, оставшихся от обеих ног, плотно перемотанных толстым слоем окровавленных бинтов.

— Прикройся, а то застудишь, и жри давай, пока не остыло. — Буркнула Ллойс и, подавая пример, впилась острыми зубами в почерневшее, дымящееся мясо.

Поспешно запахнув одеяло, Аладдин поджал губы и отвернулся.

— И чего ты со мной возишься... — Прошептал он чуть слышно. — На горбу две недели таскала, анализатор этому коновалу почти за даром отдала. Бинты эти гребаные каждый день стираешь... Медшот этот паленый... Всё равно, ведь...

— С того, что ты самый говенный, из когда-либо предававших меня уродов. И мой друг. — Фыркнула наемница. — И мне будет без тебя скучно. Хорош бухтеть. До Хаба доберемся, сварганишь себе пару замечательных протезов. Бабло у тебя наверняка есть. В жизни не поверю что ты в Хабе заначки не оставил. Снова банду себе соберешь...

— Дохлая, ты себя-то слышишь? — Горько покачал головой Аладдин. — Какой, на хрен, Хаб? Нам на юг надо. В глушь. Чем дальше, тем лучше. И сидеть там года три, минимум, пока всё не уляжется. Я-то ладно, понятно, что уже не жилец. — Взмахнув покалеченной рукой, командир погибшего отряда с видимым трудом удержался от плевка. — Но ты-то...

— А ты не слышал, что зависть — грех? — Скрестив на груди руки, Элеум пристально посмотрела на мужчину, с несчастным видом разглядывающего покалеченные ладони, и испустила тяжелый вздох. — А я, ведь действительно, тебя чуть не сожрала... Если бы ты не обоссался...

— То ты бы не побрезговала моей печенью и восстановилась намного быстрее... И у нас было бы на порядок меньше проблем. — Ухмыльнулся стрелок. — Тут бы любой обгадился, Дохлая. Открываешь глаза, а на тебе верхом сидит обугленная головешка в горящем бронекостюме и примеривается откусить от тебя кусочек помягче...

— Вот только не ври. — Отвела глаза Ллойс. — Углеволокно не горит.