Сергей Арьков - Тёмная рать [СИ]

- Например, о чем? - заинтересовался Цент.

- О том, что вы человека убили.

Владик, слыша это, крепко пожалел о своей доброте. Вот и помогай после этого людям. Он-то по секрету сообщил о преступлении Цента, а этот колбасный зомби взял и сдал его извергу.

- Очкарик, о чем это он? - приподнял брови Цент.

- Я не знаю, - пропищал Владик.

- А если подумать.

- У меня случайно вырвалось.... Я не хотел. Больше никому не скажу, клянусь. Я - могила!

- Очень хорошо, что ты знаешь свой новый адрес, но все равно не дело трепаться с пленниками до окончания физической обработки. Своей безответственностью ты пустил все мои усилия насмарку. Теперь придется начинать все сначала.

- Нет! - завопил пленник. - Пожалуйста, стойте. Произошла чудовищная ошибка.

- Чудовищной ошибкой было не убить очкарика еще на заправке, - возразил Цент, - а сейчас все происходит как надо. Уж что-что, а выколачивать из людей информацию я умею.

- Я и так все скажу, только не надо больше пыток.

- Опять начнешь врать про общину выживших?

- Это правда.

- Ну и где эта ваша община обитает?

Пленник замешкался с ответом, и Владик прекрасно его понимал. Он бы тоже ни за что на свете не назвал Центу свой домашний адрес.

- Очкарик, принеси с прилавка разделочный нож. У кого-то избыток пальцев.

- Не надо ножа! - побледнел страдалец. - Я покажу дорогу.

- Ладно, - кивнул Цент, решивший для разнообразия поступиться принципами, то есть не вырывать из жертвы информацию вместе с внутренними органами, а поверить на слово. - Отведешь нас в свою общину. Но учти - если это ловушка или подстава, ты умрешь первым. А твой приятель вторым.

- А... - попытался что-то сказать Владик.

- А ты третьим.

Развязанные бедолаги нескоро пришли в себя от экскурсии в лихие девяностые. Знакомство с Центом обошлось им недешево. Владик помог им собрать припасы, Цент затаривался отдельно, набив сумку колбасным ассортиментом. Это был его личный запас, которым он не собирался делиться ни с живыми, ни с мертвыми. Затем он подозвал Владика, и приказал ему набить два пакета баночным пивом. Владик удивился:

- Кто же все это понесет?

- Ты. И мое пиво, и мою колбасу.

- Но я и им обещал помочь, - растерялся Владик, указывая на членов общины, что лазали между стеллажей на четвереньках из боязни привлечь внимание зомби.

- Раз обещал, то помоги. Пацан должен держать слово.

- Значит, пиво не собирать?

- Опух? Что значит - не собирать? А в рыло с пятки?

- Но как же я все это понесу?

- Не мои проблемы. Сам в помощники напросился к этим перцам.

Вскоре все были готовы выступить в путь. Оба выживших держали в руках по два пакета с едой, Цент только автомат, ибо сумки из магазинов таскать бабское занятие, а он мужик, к тому же конкретный. А конкретный мужик всегда найдет того, кто будет у него носильщиком. Центу и искать не пришлось, Владик был под рукой. Программиста навьючили так, что он едва держался на ногах. Две сумки с колбасой, две с пивом, плюс еще две с провизией для общины. Плюс, Цент решил, что Владику налегке странствовать грешно, и повесил ему на плечо торбу с боеприпасами. Дело отчетливо запахло грыжей. Владик чувствовал, как у него отрываются руки, рахитичные ноги готовы были подломиться при любом шаге, хрупкий позвоночник, ничуть не усиленный какими-либо мышцами, скрипел и потрескивал, грозясь рассыпаться на части.

- Ведите, - повелел Цент. - Поглядим на вашу общину.

Рэкетир тревожился, что придется выйти на улицу, где был риск столкновения с мертвецами, но оказалось, что в условиях зомби-апокалипсиса безопаснее всего путешествовать под землей. Из магазина был спуск в подвал, а тот соединялся с подвалом соседнего дома. У одного из выживших был фонарик, и он попытался всучить Центу сумку с продуктами, чтобы иметь возможность освещать путь. Вместо этого Цент конфисковал фонарик и сам занялся освещением пути. Делал он это своеобразно, в полном соответствии со своей эгоистичной натурой. То есть, светил преимущественно себе под ноги, дабы не споткнуться и не врезаться в стену, а другие пусть сами о себе заботятся, он же, в конце концов, не мать Тереза.

Подвал напоминал полосу препятствий - под ногами змеились трубы всех возможных калибров, они же ползли по стенам и свешивались с потолка. Цент сто раз порадовался, что фонарик у него, потому что спутники, лишенные источника света, начали падать один за другим, сопровождая это дело болезненными воплями. Цент лишь посмеивался, но когда до его ушей донесся вначале сдавленный вопль Владика, а затем характерный металлический звон, чело его помрачнело, а палец потянулся к спусковому крючку.

- Очкарик, только не говори, что ты уронил мое пиво, - страшным голосом произнес Цент, лучом фонаря выхватывая из тьмы растянувшегося на трубах программиста. Худшие опасения подтвердились - оба пакета с пивом валялись на полу, часть банок выкатилась наружу, в пыль и грязь. Но хуже было то, что нерадивый айтишник взболтал все пиво, и теперь, при откупоривании банок, оно брызнет наружу пенной струей, так что потом и пить будет нечего. Это было не просто вредительство, за которое в старые добрые времена гноили в лагерях или сразу ставили к стенке. Цент усмотрел в поступке Владика более серьезную статью - измена родине, ибо только предатель мог так поступить со священным напитком.

- Я нечаянно... - начал оправдываться преступник, обнаружив, что луч фонаря направлен на него вкупе со стволом автомата.

Цент хотел сообщить очкарику, что жалкий лепет оправданий тут не поможет, ибо такое искупается только кровью, но в этот момент увидел палку колбасы из своих персональных запасов, что выкатилась из сумки и лежала прямо в гуще пыли.

- Давайте поторопимся, - предложил один из выживших, который, похоже, тяготился своим статусом, и хотел поскорее сменить его на зверски убитого. Цент терпеть не мог, когда кто-то ему указывал, приказывал, давал советы или иным способом намекал, что умнее. Он еще мог стерпеть подобное от авторитетного человека в законе, но только не от лохов.

- Ты, который торопится, - прорычал он. - Смотри, а то успеешь на свои похороны.

- Я просто хотел....

- А был приказ хотеть? Нет? Тогда не хоти. Стой, молчи, и жди распоряжений. А ты, гнида прыщавая....

- Пожалуйста! - возрыдал Владик, чуя скорый самосуд.

Цент наклонился и поднял с пола облепленную пылью палку сервелата. Это кем же надо быть, чтобы колбасу да в пыль? Сразу видно, что очкарик не жил во времена дефицита, когда еду давали по талонам после многочасового стояния в километровой очереди. А вот Цент хорошо помнил ту годину. И потому всякий раз, когда какой-нибудь страдающий избирательной амнезией субъект начинал ругать девяностые и восхвалять якобы процветавший совок, ему хотелось дать этому типу в бубен.