Сергей Арьков - Тёмная рать [СИ]

- Вот вы что для меня уготовили! - зарычал Цент, поймав за ногу пытавшегося уползти недруга. Тот истошно закричал, когда Цент занялся им вплотную. Захрустели кости, брызнула кровь. Крик сменился предсмертным хрипом и внезапно оборвался. Цент выплюнул изо рта кусок мяса, вырванный зубами из горла супостата, и внимательно прислушался: уж не зашуршит ли где-нибудь рядом еще один недобитый враг? Вместо этого в коридоре возник какой-то шум, затем тьму нагло рассеял луч фонаря.

- Ушибу! - заранее взревел Цент, дабы не подумали, что трус.

Ответом ему послужили столь кошмарные звуки, что бывший рэкетир слегка оробел. Это была ни на что не похожая смесь рыков, хрипов, стонов и хрюков.

- Назови себя и умри! - повелел Цент. На самом деле хотел сказать "или", но слова перепутал. Да и по смыслу получившийся в итоге вариант подходил больше.

- Это я, - прозвучал знакомый до боли голос.

- Очкарик? - проворчал Цент. - Ты?

Ответом его послужила новая серия жутких звуков. Цент наконец-то разгадал их природу. Это просто очкарика рвало с души при виде победы добра над злом.

- Опусти фонарик, хватит меня слепить, - приказал Цент. - Ну! Оглох?

Луч света послушно уперся в залитый кровью пол.

- Почему опять не погиб? - потребовал отчета Цент, подходя к бледно-зеленому программисту и отнимая у него фонарь.

- Я старался, - промямлил Владик.

- Плохо старался. Будешь жестоко наказан.... О! Что это там шевелится? Никак живой кто? А ну-ка дай мне вон тот камешек.

- Может его лучше допросить? - подкинул идею Владик, который отнюдь не хотел становиться свидетелем очередного акта нечеловеческого зверства. И так уже вся психика являла собой одну сплошную травму.

- А ведь и верно, - обрадовался Цент. - Молодец! Не будем убивать его сразу, это неинтересно. Станем пытать. Люто! Страшно! Долго! В три смены!

Будущая жертва пыталась уползти, но у нее плохо получалось. Цент, в пылу борьбы, сломал ей ногу. Дабы чего не вышло, изверг подошел к пленнику, обезоружил, а когда тот начал вяло отмахиваться руками, аккуратно стащил каску и ею ударил буйного по беззащитной голове. Помогло. Пленник стал тихим и бессознательным.

- Бери его за ноги, - приказал Цент Владику. - Я тут одну коморку присмотрел, там труба хорошая, можно за руки привязать. Удобно будет шкуру сдирать. И, кстати, где твоя подружка?

- Кто? - прохрипел программист, с трудом поднимая бесчувственное тело.

- Ну, та баба, с которой ты рядом спал.

Владик только сейчас вспомнил о своей возлюбленной, уронил ноги пленника и заметался на месте, не зная, куда бежать и где искать Машку.

- Неужели ее тоже убили? - возрыдал он, размазывая слезы по щекам.

- Да, не везет тебе с бабами, - посочувствовал Цент. - Маринка превратилась в вурдалака, эту тоже вот постигла печальная участь. Думаю, что высшие силы таким образом пытаются помешать тебе оставить потомство. И я с ними согласен. Ну что хорошего от тебя родиться может?

- Маша! - закричал Владик, стараясь не слышать глумливых речей изверга.

- Да! Я тут! - вдруг прозвучало в ответ. Через несколько секунд к ним присоединилась Машка, живая, невредимая, но вся в крови и заплаканная.

- Маша, я так за тебя переживал... - завыл Владик и бросился к девушке, но на втором шаге споткнулся и упал прямо на труп с размозженной кирпичом головой. Слабонервного программиста вырвало прямо в безобразную рану, боясь потерять сознание, он скатился с мертвеца и горько зарыдал, суетливо стирая с лица чужую кровь.

- Они всех убили, - пожаловалась Машка Центу, и всхлипнула.

- Ну а ты как уцелела? - спросил тот, не предприняв даже попытки удариться в скорбь об усопших. Усопшие ему еще при жизни не нравились.

- Меня закрыл своим телом Юра, - всхлипнула Маша. - Он погиб, защищая меня.

- Кто такой Юра?

- Ну, это тот парень, который вчера рассказывал о секретных ракетных установках....

- А, свинарь. Ну, что, герой, да. Помним, гордимся. Да.

Цент вспомнил, как видел вчера ныне покойного свинаря и Машку, которые как-то уж слишком интимно шушукались и трогали друг друга без нужды за разные части тела. По всей видимости, подружка Владика была изрядно слаба на передок, и не отказала первому встречному. Тот залез на нее, закрыв своим телом, а ворвавшиеся враги пристрелили его в момент соития. Машке, очевидно, хватило ума не визжать, и она спокойно отлежалась под опочившим любовником.

- Он настоящий герой! - с чувством произнесла девушка.

- Повезло тебе, что он оказался сверху.... То есть, рядом. Был бы на его месте очкарик, он бы не проявил подобного героизма. Еще бы и за тебя спрятался, чтобы уцелеть. Очень эгоистичный субъект, ни малейшей тяги к самопожертвованию. Да?

Вопрос был адресован Владику. Тот хотел возразить Центу (не потому, что тот был не прав, а просто, чтобы произвести впечатление на Машку), но не посмел и кивнул головой.

- Видишь, - указал на него изверг. - И с этим человеком ты легла в постель.

- Да у нас с ним ничего не было, - в который раз повторила Машка.

- Слава богу. Как подумаю, что у Владика могут быть дети, в дрожь кидает. Ну, что ты стал, глазами хлопаешь? Бери этого козла за ноги и потащили. Пытать его хочу аж невтерпеж как!

Пленника притащили в коморку и привязали за руки к проходящей горизонтально трубе. Тушка безвольно повисла. Цент тут же осуществил реанимацию старым проверенным способом - нанес удар коленом в пах. Агрессор тут же очнулся, сигнализируя об этом диким криком.

- Сейчас приступим, - в предвкушении потер руки Цент. - Так, Машка, тебе тут делать нечего. Иди и вари мне борщ.

- Что? - не поняла девушка.

- Ну, борщ. Еда такая. Бабы его варят. И постарайся, чтобы тот был вкусный, иначе я огорчусь.

Машка открыла рот, собираясь что-то сказать, затем, видимо, раздумала, и отправилась исполнять приказ. Владик попытался проследовать за ней, но не сложилось:

- Подойди, очкарик, будешь помогать, - повелел ему изверг.

Владик подошел на подкашивающихся ногах. В прошлой жизни, еще до конца света, Владику очень нравились фильмы ужасов с элементами расчленения еще живых людей. Талантливые киношники так вкусно показывали процесс истязания, что Владик буквально не мог оторваться от экрана, и получал огромное удовольствие. Трудно сказать, чем сие удовольствие вызывалось: скрытыми в программисте садистскими наклонностями или эгоистической радостью из-за того, что вот, дескать, кого-то другого ножиком режут, а у меня даже спина в это время не чешется. Так или иначе, фильмы были хороши. Но то, что на экране выглядело захватывающе, притягательно, местами даже сексуально, в жизни могло родить лишь отвращение и ужас. Владик не был уверен, что выдержит это зрелище. Цент еще ничего не делал, а его уже начало неудержимо тошнить, и перед глазами пошли красные круги. Он прекрасно помнил, как изверг пытал пленников в прошлый раз. Это было чудовищно жестоко.