Данил Кузнецов - Сталки. Лес [CИ]

Я не устраивала себе убежища – никакой постоянной базы; каждую ночь я спала в новом месте. Со мной был (да и сейчас есть) богатый технический арсенал, который позволял мне особо не заморачиваться по поводу сбора информации, оставляя мне разве что заботиться о собственной безопасности: поставила «жучки» на ночь – утром собрала данные и прослушала…

Увидев лица изнывающих от непонимания «беглецов», Зелма сжалилась, нажала пальцем на левый рукав своего комбинезона около запястья. Открылся малюсенький – врех на врех, как показалось Ласу, – контейнер, заполненный какими-то намного более мелкими (чуть ли не пылью) отсвечивающими металлом устройствами.

– Это «жучки», как их называют у нас по старинке, – подслушивающая электроника, с помощью которой можно как слышать всё, что происходит на данном участке местности, в реальном времени, так и записывать эти шумы, чтобы прослышать в любое удобное время. – После ещё одного нажатия на рукав контейнер закрылся. – Кроме того, у меня имеются также микровидеокамеры, которые, по сути, делают то же самое – только не подслушивают, а подглядывают. С помощью всей этой техники я стала наблюдать за Сталочной (как называлась деревня, я узнала на третий день своей миссии) и за месяц – примерно три десятка дней – окончательно утвердилась во мнении, что военной угрозы для Федерации вы не можете представлять даже теоретически, потому что ваш уровень развития, простите, не идёт ни в какое сравнение с нашими возможностями. Следовательно, «Би–202» вы уничтожить не могли. Значит, он пострадал от каких-то более естественных причин, для расследования которых требуются методы гражданской науки.

– Можно вопрос? – подняв руку, как только Зелма остановилась, чтобы перевести дыхание, спросил Плющ.

Разведчица подумала несколько мгновений – и кивнула.

– Чем вы питались всё это время? Как мне кажется, не только мутами…

– У меня был полугодовой запас концентратов – сухой питательной еды, которую можно разбавлять водой или (некоторые виды) есть так, пригодной к употреблению в течение многих лет. – Зелма повернулась к сидящему рядом с ней бывшему велку, сказала: – Нурс, покажи им.

– Тебе просто невозможно отказать, – пробормотал велк-«отшельник», встал со своего «табурета», походил по комнате, отыскал нужное место, сел на корточки и, подцепив пальцами доски, откинул крышку тайника.

Вынул оттуда коробку такого же стального цвета, как и обшивка компьютера, размерами десять на десять на шесть врехов, как отметил Плющ намётанным глазом. «Беглецы» тут же столпились около него. Нурс усмехнулся в бороду – и снял крышку.

– И что это? Как нам понять, что где лежит? – спросил Плющ. – Нам незнакомы все эти вещи…

– Концентраты – слева, вот эти разноцветные пакетики, – стал объяснять бывшиё велк. – В середине – пять сверхмощных универсальных аккумуляторов, от них могут работать и компьютер «Би–202», и все «примочки» комбинезона Зелмы (а как вы думали, откуда у неё энергия для всяких фокусов с одеждой?..). Рядом – шлем Зелмы, «продолжение» комбинезона для головы; там функций едва ли не больше, и видно там всё гораздо лучше…

– Поносить не дам, – вставила разведчица.

– Да они и не просят… Ну, а справа – медикаменты (то есть лекарства) и всякая мелочёвка: маячки, капсулы с топливом для двигателей комбинезона и всё такое прочее… это уже неинтересно, – сказал Нурс, закрыл коробку, убрал назад в тайник и вернулся на своё «сидячее место».

– А дальше? – спросила Ксюня у Зелмы, молча наблюдавшей за происходящим.

– Дальше? В смысле – после того, как я убедилась в вашей относительной безобидности? Согласно инструкциям, в таком случае дальнейшие наблюдения и исследования должны проводиться гражданскими методами. Но учёных из ближайших институтов, которые смогли бы заняться вашей деревней вплотную, ещё надо было ухитриться вызвать сюда; а у меня, кроме законченного факультета тактической разведки Военного университета Земли, в резюме были также законченные курсы по психологии и социологии плюс отличные оценки по филологическим дисциплинам, что сделало меня альтернативным кандидатом на должность федерального наблюдателя в этой звёздной системе. Военный корабль улетел и теперь пролетает мимо планеты раз в месяц при патрулировании космоса… а я в среднем каждые полгода получаю с него вот такую «посылку». – (Зелма показала рукой на участок пола, под которым находилась коробка с оснащением.)

– Сколько же вам лет? – вырвалось у Ксюни.

Зелма внимательно посмотрела на неё, и сталочка смущённо потупилась.

– Вообще-то спрашивать об этом несколько неприлично, но я отвечу. Двадцать семь. Вопросы не по теме ещё остались?

Молчание в комнате, судя по всему, означало, что – нет.

– Прекрасно… Мне уже немного осталось рассказать… Ну, что, я стала вас изучать. Незаметно для вас слушала вашу речь – поначалу ничего, правда, не понимала, но, воспользовавшись микрокамерами, стала видеть ситуации, в которых вы говорили те или иные фразы, исходя из этого, восстанавливать смысл речи, вычленять оттуда понятия… словом, через полгода я понимала практически любые ваши разговоры (благо у вас для них не очень-то много тем) и могла бы кое-как с вами объясниться, а ещё через три месяца говорила на вашем языке свободно. Никогда бы не подумала, что мой родной русский может так безобразно мутировать… Но, как говорится, прошлого не воротишь…

– А как вы узнали наши буквы? – задала новый вопрос Ксюня. – Тоже подглядывали?

– Вы уже достали перебивать! – повысила голос Зелма. – Вы же, наверное, не знаете, что я сейчас в одиночку способна превратить это место и всех вас в том числе (тебя, Нурс, я не имела в виду) в облако дыма и кучу обгорелых ошмётков!

Молодые люди переглянулись – и синхронно отодвинулись от разведчицы на полшага назад. Ксюня теперь смотрела на неё с неприкрытым ужасом.

При виде этой краткой немой сцены Зелма тяжело вздохнула и сказала:

– Да не волнуйтесь вы так: я же не говорила, что прямо сейчас собираюсь это сделать! Да, ваш алфавит мне тоже пришлось узнать путём шпионажа. Проникла однажды ночью к вам в деревню, заглянула в этот ваш… дом Совета… ну, порылась там в документах… как дикари, на коре пишете…

– Это кора брези – такое дерево есть, – сказал Лас. – Брешть называется…

– Да знаю я: я же, как-никак, три с половиной года за вами пристально наблюдаю… Разумеется, я только поначалу в лесу жила, – пока не наткнулась на эту халупу – тогда ещё без этого подвала и освещения…

– Э-э, полегче, всё-таки о моём жилище говоришь… – сказал бывший велк неодобрительно.

– Извини, «ракетный снаряд», но прими уж эту горькую правду! Тем более, что на любой планете Федерации дома выглядят намного внушительнее…