Юлия Айзатулина - Планета пыли.Сферополис [СИ]

— Ого. А чем ты разрубил змей? — поинтересовалась Элизабет.

— Да обычным ножом, хоть и очень острым, — ответил Александр, выудив откуда-то из-за пояса огромный кинжал.

— Ничего себе! — воскликнула Лиззи. — Так вы таким оружием пользуетесь?

— А уж не ты ли вместе со своими собратьями из бункера нападал пару месяцев назад на людей-сайгаков и людей-джейранов в степи, массово истребляя их в больших количествах, — неожиданно взбудораженно подскочил на месте Арвай Сансар, не дав Александру ответить на вопрос Элизабет.

В этот момент Александр Грачёв почувствовал, как все взгляды обратились на него с особой пристальностью — некоторые любопытные, а некоторые — откровенно враждебные.

— Нет! Нет, вы что? Мы никогда не убивали зверолюдей! Зачем? Зачем, когда можно убить обычных зверей? — удивился Александр.

— То есть ты признаешь, что обычных животных вы всё-таки убиваете? — ехидно спросил Арвай.

— Ну, конечно, должны же мы чем-то питаться! Мы живем под землей в бункере, и, разумеется, кое-что выращиваем, но места там далеко не так уж и много. И мы, само собой, не можем разводить там всяких коров и свиней, чтобы потом их съесть. Мы ходим на охоту, чего тут скрывать? Убиваем и сайгаков, и джейранов. И едим их потом, и шкуры используем, и рога, и всё остальное идет в ход. Так что они умирают не зазря. А что тут такого? Вы же сами, как я понимаю, снежные барсы, и сами охотитесь на разных животных, и едите их. Почему мы не можем так делать? — удивился Александр.

— Так, а как вы различаете зверолюдей и обычных зверей? — не унимался Арвай. — Может, вы и разницы никакой не видите! Убиваете всех подряд! А после смерти зверолюди уже ни в кого не превратятся, так что и не разберешься, кого убили!

— Это неправда! Мы всегда знаем, когда перед нами зверь, а когда зверочеловек! — возмутился Александр. — Конечно, сайгак и человек-сайгак в зверином обличии очень похожи, но вовсе не одинаковые. Человек-сайгак и крупнее, и окрас у него немного иной, и самое главное — это другие глаза. У зверолюдей взгляд не животных, а людей. Этим они, в первую очередь, и отличаются.

— Какой— то сомнительный аргумент, — с иронией сказал Арвай. — Неужели мы должны поверить тебе на слово?

— Но ведь это правда! — воскликнул Александр.

— А как вы умудряетесь рассмотреть глаза своих жертв, когда стреляете с такого огромного расстояния? — всё с той же иронией спросил Арвай.

— В смысле стреляем? Мы уже много лет не пользуемся огнестрельным оружием. Конечно, у нас есть в бункере штук пять автоматов, да только патронов для них нет. Чем мы должны стрелять? Наши предки на всякий случай оставили нам разное оружие, но они вовсе не предполагали, что на Земле вообще кто-то выживет из тех, кому не удастся никуда спрятаться. Поэтому и патронов они оставили не так уж много, ведь если в ситуации конца света нужно решить, что взять с собой в убежище, в котором мало места, то, скорее, возникает желание взять побольше еды и воды, а не боеприпасов, — сказал Александр.

— Тогда как же вы сейчас охотитесь? — не сдавался Арвай.

— С помощью таких ножей как у меня, а ещё с копьями и топорами. И мы устраиваем разные ловушки. Так и живем, — пояснил Александр.

— Но если никто из вас не убивал зверолюдей, — тут Арвай выразительно обвел взглядом Лиззи, Робби и Александра, — тогда кто же всё-таки это сделал?

— Да откуда же я знаю? — удивился Александр. — Тем более, я только пять минут назад впервые узнал, что зверолюдей кто-то вообще убивает.

— Значит, на Земле, помимо нас и сограждан Александра, есть и другие выжившие люди, — заключила Элизабет. — Я ему верю. Был бы у него автомат — не стал бы он бросаться на змей с ножом, рискуя своей жизнью.

— Это точно, — подтвердила Ева. — Те люди, которых мы видели, предпочитали убивать издалека.

Арвай разочарованно хмыкнул, затем, не желая продолжать разговор дальше, превратился в ирбиса и начал есть одну из ящериц, пойманных девушками. Ева и Эрдэнэ последовали его примеру, понимая, что с горя Арвай Сансар может и двух ящериц целиком проглотить, и тогда им еды не достанется. А Александр в очередной раз улыбнулся, но только теперь грустно. Его улыбки здорово раздражали и Арвая, и Робби.

— У меня возник ещё один вопрос, — задумчиво сказала Элизабет. — Почему ты сразу не подошел к нам, как только услышал о наших планах?

— Во-первых, я хотел ещё понаблюдать за вами, а во-вторых, я просто боялся вашей реакции на незнакомого человека, взявшегося из ниоткуда посреди степи, и решил дождаться подходящего момента, — объяснил Александр.

— Отлично выждал, — ехидно подтвердил Робби.

— А эта сыворотка, про которую ты говорил, она у тебя с собой? — поинтересовалась Элизабет. — Можешь показать?

— Да, у меня с собой несколько шприцов, — тут Александр извлек откуда-то из-под одежды небольшую колбу с серой жидкостью внутри, похожую на ручку, продемонстрировал всем присутствующим и тут же убрал её обратно.

— А поближе посмотреть не дашь? — спросила удивленная Лиззи.

— Не обижайтесь, но всякое может случится — случайно уронишь, потеряешь или прольешь, а я не могу этого допустить. Ведь это моё единственное средство к выживанию, — объяснил Александр.

— То есть, я так понимаю, бессмысленно просить тебя поделиться сывороткой и дать мне тем самым возможность походить немного без этой омерзительной маски? — с таящей надеждой в голосе спросила Лиззи.

— Да. Я уверен, что без маски ты ещё красивее, чем в ней, но отдать свою сыворотку тебе я не могу. Вижу, вы тоже по-своему приспособились к жизни на Земле после падения астероида, — сказал Александр, кивком головы указав на рюкзак за спиной Элизабет, к которому тянулись трубки от её маски. — Хотя ваш способ далеко не такой удобный как наш. Но зато, вероятно, он абсолютно безболезненный.

— А что, уколы сыворотки причиняют боль? — заинтересованно спросила Лиззи.

— Страшную боль, практически невыносимую. Ведь сыворотка включает в себя вещество, которое полностью меняет на какое-то время структуру клеток человеческого организма. Сначала всё тело начинает гореть огнем, а затем постепенно боль нарастает и концентрируется где-то глубоко внутри тебя. Она становится сильнее с каждой секундой. И вот когда ты думаешь, что сейчас умрешь, не сможешь терпеть дальше эти мучения, вдруг происходит вспышка, и вся эта сконцентрированная боль разливается по твоему телу. А потом всё. Всё заканчивается, боль практически мгновенно проходит, и ты уже самому себе не можешь поверить, что ещё несколько секунд назад бился в страшной агонии. Удивительно, но весь процесс длится меньше минуты, правда по ощущениям он просто бесконечен. Зато одного укола хватает на несколько дней, — тут Александр улыбнулся, желая показать, что не всё так страшно.