Никита Шарипов - Выжить любой ценой

Какое-то время я чувствовал присутствие спасителя. А затем понял, что пора возвращаться домой…

Тело отозвалось болью сразу, как я пришел в сознанье. Да и не могло оно называться телом. Мясо было бетоном, кости арматурой. Я стал куском монолита, по которому тщательно прошлись отбойным молотком. Бетон потрескался и потерял прежнюю крепость, но до конца не разрушился. Хотелось открыть глаза, но это требовало неимоверных усилий. Не рук не ног не чувствовалось. Зато чувствовались легкие. И по ощущениям они превратились в расплавленный метал, который обжигал диафрагму при каждом вздохе. Головы тоже не особо радовала, перетрансформировавшись в кипящий чайник. Хорошо, что на нем не было свистка. Тогда бы я точно сошел с ума…

Время тянулось предательски долго, и оставалось только одно. Ждать…

Постепенно вернулась чувствительность. Ноги были на месте. Руки тоже. Но правая усердно чесалась, и нервировала покалыванием в пальцах. Левое плечо тоже чесалось и назойливо зудело. Но я был жив. И как не странно цел. Вот только определить где нахожусь оказалось не в силах. Последнее, что помнил — схватку с Альфа-Мутантом, хруст своих костей и забвение. Хотя нет. Была еще одна схватка. С Программой Уничтожения. И я проиграл бой, но вмешался кто-то более могущественный и изменил ход событий. А затем я вернулся.

Боль в груди стихла. Кипящий чайник испарился, вернув голову обратно. Медленно, но верно, боль отступала. Тело снова наливалось жизненной силой. Глаза. Хотелось открыть их, но во время боя я ничего не видел, и страх не давал это сделать. Что, если их больше нет? Усилием воли я поднял свинцовые веки. Ничего не изменилось. По-прежнему темнота. Или нет. Где-то позади меня светиться электронное табло. А в паре метрах слышно тихое дыхание. Человек спит…

Пролежав еще с час, я сумел как следует понять обстановку. Маленькая палата. Свет выключен. Тело обвито различными датчиками. Гипса нигде нет. Но это не странно. Устаревшее гипсование мало кто использует. Давно перешли на титан. Во рту было сухо, как в пустыне Сахара.

— Пить… — прохрипел я.

Человек лежащий в двух метрах на стульях зашевелился. Я не сомневался, что это Наташа. Видеть в темноте она не могла, поэтому сместившись к стене, щелкнула выключателем. Яркий свет болезненно ударил по глазам. Я машинально зажмурился, и издал звук относительно напоминающий матерное слово.

— Слава богу! — воскликнула Наташа, и разревелась. — Наконец-то очнулся…

— Дай попить… — прохрипел я.

— Ты не регенерируешь. — сказала Наташа всхлипывая, и положила мне на губы пропитанную водой тряпку.

— Регенерирую. — ответил я, жадно хватая попадающие в рот капли воды. — Может дашь побольше? Литра два, три.

Наташа извлекла из прикроватной тумбочки литровую бутылку, и приподняв мне голову, поднесла ко рту. Никогда в жизни я не пробовал ничего вкуснее. Организм просил воды. Он ее жаждал. Я жадно глотал воду, пока она не кончилась. В итоге Наташа сбегала куда-то, и принесла еще. Я выпил два с лишним литра и только тогда почувствовал, что жажда начинает отступать.

— Не плач. — сказал я, пытаясь успокоить Наташу.

Она склонилась на до мной, и поцеловала.

Спустя пару минут ей удалось немного успокоиться. В зареванных глазах светилась радость.

— Ты был в коме семь суток. — сказала она, тихонько всхлипнув.

Да, нехило так Альфа-Мутант меня уработал. Семь суток комы! Кто бы знал, что все так обернется. Но я жив. И это самое главное. Организм стремительно восстанавливается. Кровь разгоняется в жилах. Еще десять минут назад мне было гораздо хуже. Приподняв правую руку, я сжал и разжал пальцы. Проверил левую. Затем ноги. Все двигается, работает, сгибается-разгибается. Значит еще повоюем.

— Сильно мне досталось? — спросил я. — Почему ты сказала, что я не регенерирую?

— Все семь дней ты балансировал на грани жизни и смерти. — тихо сказала Наташа. — Куча врачей боролись за твою жизнь, но ничего не могли сделать. Ты не хотел жить. Не боролся!

— Боролся. — сказал я, покачав головой. — Но не за жизнь. Боролся с Программой Уничтожения. Это трудно объяснить. И даже боем не назвать. Но я почти проиграл, а затем вмешался кто более могущественный и спас меня.

— Ты хочешь есть? — спросила она, пропустив мой рассказ мимо ушей. Или не пропустив, а достаточно ловко изменив тему. Скорее всего последнее. Ловко, не поспоришь.

— Согласен даже на сухпаек! Голодный до ужаса! — воскликнул я, сделав вид, что ничего не заметил. — Кстати, где мы находимся?

— В «Ковчеге». — ответила Наташа, и вскочив побежала к выходу из палаты. — Сейчас принесу тебе поесть. — сказала она, и хлопнув дверью исчезла.

Я решил разобраться с положением. Силы стремительно возвращались. Еще литрушку воды я бы выпил с удовольствием. Скомкав простынь, бросил ее на стулья. Нужно было попросить ее принести мне одежду. Ну ладно, сейчас что-нибудь придумаю.

Под правую ключицу вставлен катетер, к которому прицеплена капельница. Питательный раствор. Я вырвал его из тела, и принялся снимать датчики. Правая рука плотно забинтована. Не болит, но жутко чешется. На левом плече большая повязка. На ребрах тоже. Все зудит и нервирует. Значит заживает.

От души похрустев шеей, я попытался встать и чуть не упал. Голова сильно закружилась. С минуту стоял возле кровати совершенно голый, повернувшись задом к двери. Да, ситуация! Хорошо, что никто не вошел.

Справившись с головокружением, я обошел кровать и взял простынь. Замотаться удалось с первой попытки. Жаль нету зеркала. Выгляжу как Римский Патриций. Вот только рожа скорее, как у Варвара.

Открыв дверь, я вышел в большой и хорошо освещенный коридор. Высокий потолок, что для убежища явление очень редкое. Кругом плакаты. Все на английском языке, и все медицинские. Один явно вещает о вреде курения. Значит я в медицинском блоке убежища.

В десяти метрах из перекрестного коридора выскочил человек в белом халате и увидев меня, замер. Ну мне не сложно. Я сам направился к нему.

— Шухов, вам нужен покой! — пробурчал он, на ломаном русском. — Как вы вообще смогли встать?

По виду вроде казах. Лицо удивленное, словно перед ним не человек, а Мутант, предложивший перекинуть в шахматы.

— Со мной все в порядке. — сказал я максимально убедительно. — Тут девушка не пробегала? Кушать хочу сильно.

Наташу я заметил раньше, чем доктор придумал убедительную фразу, и попытался озвучить ее. Она выкатила тележку с едой из-за поворота и быстро направилась в нашу сторону.

— Все понял! — сказал я раньше, чем доктор открыл рот. Хотелось поднять руки, но ребра отзывались болью на малейшее движение. — Возвращаюсь в палату. Постельный режим и все такое. — развернувшись, я направился к уже знакомой двери. — Обещаю не покидать ее…