Никита Шарипов - Выжить любой ценой

— Ты кажется настолько глупый, что ничего не понимаешь! Я не стану убивать тебя. Смерть — это слишком просто. Ты будешь долго мучиться. Я тебе обещаю…

Раненый Серега пытался что-то объяснить Смирнову, чтобы он его отпустил, но тому было уже наплевать, и встав, он ударом ноги лишил его сознания.

Через пять минут, они погрузили раненого стрелка в багажник стоящей неподалеку легковушки, предварительно хорошо его связав. Смирнов не стал приводить его в сознание, и просто захлопнул крышку, а затем направился в сторону леса.

— Дядь Лёш, а мы с ним не слишком жестко? Все-таки у них же дети! — спросил Егор Смирнова, шагая рядом с ним.

— Даже если он сказал правду, и они реально существуют. Мы уже ничего не в силах сделать. Они сами решили свою судьбу.

— А почему люди стали такими? — с грустью спросил мальчишка, — Нас ведь и так мало! Зачем убивать друг друга?

— Тут все просто. Отсутствие закона порождает преступность и беспредел. А выживают, как правило, сильнейшие…

— Я понял. Дядь Лёш, мне что-то есть сильно захотелось! Дойдем до леса, привал устроим?

— Обязательно. Отдохнем пару часов, и снова в дорогу. Нам с тобой предстоит долгий путь…

«В две тысячи седьмом году, я уехал на обучение в Новосибирск. К родителям, в родной Златоуст, ездил довольно редко, один-два раза в год. Обучаться в академии ФСБ мне очень нравилось, хотя это было довольно сложно. Уровень языковой, математической, юридической и физической подготовки, здесь был на очень высоком уровне. В академии преподавали легендарные личности, о которых к сожалению, у меня нет времени рассказывать, но скажу одно, почти все из них были удостоены звания Героя Советского Союза и Героя России. Многие предметы нам преподавали в особых кабинетах, туда нельзя было вносить не листка ни ручки. Все, что там до нас доносили, было под грифом „секретно“.

Каждый день служба в Академии начиналась с семи утра, и продолжалась до позднего вечера. Да-да, я не оговорился, именно служба, а не обучение. Так-как дороги назад, уже практически не было. Такие загруженные и насыщенные дни, создавали очень сильный эмоциональный и физический прессинг.

Поступить в Академию для меня не было особой сложностью, но запомнился один момент. Полиграф! Там ты словно становишься прозрачным, все твои внутренние убеждения становятся доступны кадровику, и создается впечатление, что ты находишься в Чистилище.

Нам было запрещено светить своим статусом обучения в АФСБ в социальных сетях, даже друзья не знали об этом. Круг лиц, знающих где я обучаюсь, был очень ограничен. На моем факультете было даже несколько девушек, очень особенных и уникальных. Интеллектуальные и сдержанные, с отличной физической подготовкой.

Многие из нас, нашли в Академии свою вторую половинку. Один мой товарищ женился спустя три года обучения, а другой сразу же после получения диплома. Возможно, я бы тоже мог жениться, если бы не настолько серьезно относился к обучению, но по факту, у меня просто не оставалось свободного времени, поэтому как-то не вышло.

На четвертом году обучения случилось, то, за что я себя до сих пор не могу простить: погибли мои Родители. Так, впервые в своей жизни, будущий боец Антитеррористического подразделения столкнулся лицом к лицу с проявлением терроризма. По воле злого рока, в определенный момент мои Родные просто оказались не в том месте, не в то время. Они ехали в Сочи на поезде отдыхать. Отцу тогда было ровно пятьдесят, а маме сорок один. Произошел захват поезда террористами. Как бывший военный, отец не смог смотреть на это, и в определенный момент, атаковал террориста, который приблизился к нему слишком близко. Сломав ему шею, он завладел оружием, это был Калашников, и решил дать бой. В одиночку он уложил четверых, пока автоматная очередь не сразила его. У террористов было огромное преимущество, они могли стрелять не целясь, а отец не мог себе этого позволить, так-как кругом были люди. Мама, и еще около сорока человек, погибли при штурме поезда бойцами ФСБ.

Когда я вернулся после похорон в Академию, меня практически не замечали в течении месяца, а затем начались проверки. Все ждали, что я „сломаюсь“! Снова полиграф и беседы с психологами. Меня заставили пройти огромное количество тестов, но отклонений в моей психике они обнаружить так и не смогли. Психически неустойчивым, и негодным к службе меня признали гораздо позже, в две тысячи девятнадцатом. А пока, я продолжил обучение и службу.

Каждый выпускник АФСБ, после получения диплома, должен пять лет посвятить службе Отечеству. Кто-то из нас попал даже в „горячие точки“. Я же по окончанию обучения, из-за гибели родителей, выбрал только один путь, и пошел служить в „Альфу“, и был одним из немногих, кто сумел в двадцать два года попасть в такое подразделение. Мне удалось прослужить там семь лет, и побывать за это время во многих местах. А потом меня уволили…».

— Да! Не думал я, что твой батя погиб при таких обстоятельствах. — Михаил Филиппович сидел напротив меня за столом, выслушивая мой рассказ, — Когда это случилось? Поезд захватили, по-моему, в две тысячи одиннадцатом. Но по телевизору про него вроде ничего не говорили, сказали только число погибших, да и то гораздо меньше сказанного тобою. Что-то около десяти, если я не ошибаюсь!

— Если быть точным, то в СМИ было объявлено о девяти погибших! Удивительно, Михаил Филиппович, что вы примерно помните сколько тогда погибло. — ответил я своему собеседнику.

— Конечно помню! Я ведь тоже бывший военный! Каждый теракт, который происходил в стране, был для меня ударом. Вот только мне одно непонятно, зачем власти занижали число погибших? В СССР такого не было!

— Зачем занижали цифры? Чтобы не раздражать общественность! — я посмотрел на Савельева, который сидел на полу, и проводил ревизию имеющегося у нас оружия, и сказал, — Лучше об этом спросить у Матвей Григорьевича. Он у нас приближенный к президенту.

Подняв голову, Савельев посмотрел на меня, но ничего не ответил, и продолжил чистить оружие, а я вновь заговорил:

— Взять к примеру Сирию. Какие десятки? Там мы несли тысячные потери! Но власти посчитали, что людям незачем об этом знать, и называли другие цифры. А по поводу страны Советов, я с вами не соглашусь Михаил Филиппович, там тоже о многом не говорили в СМИ, но там хотя бы не врали так открыто как в Российской Федерации. А моему отцу, наше правительство дало звание Героя России. Посмертно. Но об этом никто не узнал!

— Ну и черт с ним, с этим телевизором! — Михаил Филиппович встал со скамьи, но видимо тут-же о чем-то вспомнил, и сел обратно, а затем заговорил, — Ты сказал, что не можешь простить себя за что-то, когда твои родители погибли. Что ты имел в виду?