Евгений Гущин - Самый черный день [антология]

«Опять отец радио выключить, забыл», — разреженно подумал Марат, и открыл глаза.

Высоко-высоко в небесной синеве с торжественной медлительностью плыли белые пушистые облака. Их перечеркивали ветви деревьев, с редким золотом листвы. На невысоком пне, в поле зрения лежащего Марата, бубнил старый, еще кассетный проигрыватель. Вот он дошел до конца записи, и тихо щелкнул кнопкой.

— Очнулся? — поинтересовался чуть хриплый, насмешливый голос, а небо почти целиком закрыло лицо в капюшоне.

Сеть морщинок, обрамленные седой, аккуратной бородкой, из-подкустистых бровей глядят яркие серые глаза.

— Кто Вы? — еле слышно прошептал Марат, чувствуя, как каждое слово отдается тюкающей болью в груди.

— Не поверишь, — старик ухмыльнулся. — Гробовщик.

— Я умер?

— А ты как думаешь? — старик не удивился вопросу.

— Мертвым не больно...

Старик промолчал, видимо не посчитав нужным, отвечать на очевидное.

— Дядя Серый, — раздалось где-то совсем рядом знакомый мальчишеский голос, от которого Марат испытал смесь раздражения и облегчения, — Ему лучше?

— Ага. Очнулся твой наркоман.

— Не называйте его так! Дядя Марат хороший!

Гробовщик хмыкнул, но ничего не сказал, зато Марату стало за себя обидно.

— Я не наркоман, — прохрипел он.

— А как тебя еще назвать, — продолжил старик, снимая магнитофон и присаживаясь взамен него на пенек, так что бы Марат его видел. Руки свои он облокотил на черенок лопаты, к блестящему лезвию которой, кое-где прилипла мокрая глина. — Маньяком могу еще назвать. Преследователем. Мотаешься по всей стране, ищешь молчунов, что бы хоть на недолго вернуться в прошлое. Повидал я таких. И на других что в крайности впадает, тоже нагляделся. Ишь придумали: убей всех молчунов — и старый мир вернется. И сами искренне верят, и других учат. А он, старый мир-то, не сможет вернуться, не чему уже возвращаться. Старое умерло, отпусти и продолжай жить в новом, а ни то следующий кусок железа в твоем теле окажется последним.

Старик встал, возвышаясь над Маратом еще одним деревом.

— Если до утра доживешь, возьму в ученики? — толи всерьез, толи в шутку предупредил старик. — Должен же хоть кто-то делом заниматься, в этом сошедшем с ума мире. И пацана твоего пристрою.

Старик повозился с магнитофоном, похоже, перевернул кассету, щелкнул кнопкой и ушел. Голоса неизвестных опять заспорили, но Марат их уже не слушал. Совсем рядом послышались мерные удары в сырую землю и легкий шорох ссыпаемых комков, и парню казалось, что это его мечты о не сбыточном хоронят, а с ними и старый мир. А получится ли теперь принять новый мир? Кто знает…

Но одно он точно понял, стоит для начала попытаться дожить до утра…

Я понял, что мне конец, когда пули начали крошить рубероид около головы. Как ошпаренный я закатился за укрытие и вжался в него со всей силы. Стреляли с соседней многоэтажки. Вся крыша простреливалась насквозь. До спуска в нужный подъезд теперь не добежать. Я обреченно отстегнул магазин и пересчитал последние патроны. Даже не запомнив, сколько их было, посмотрел на экран на руке.

Выхода не было. Меня загнали в угол. После долгого рейда запасы были совсем на исходе, и вчера я решил срезать путь по краешку вражеской зоны. Я пробирался через разрушенный атомной войной город, когда из черной завывающей дыры, бывшей раньше входом в метро, на меня выскочили разлагающиеся вонючие мутанты. Пришлось отступать вглубь земель Банды. Вскоре они с гиканьем подключились к погоне со своих постов на крышах и перекрестках, постреливая мне вслед. Убегая со всех ног, я вскоре оказался в подъезде покосившегося здания, шатавшегося, как карточный домик. Мутанты последовали за мной внутрь, наткнулись на растяжки и на время отстали.

И вот теперь, я сидел, потерянный, и просто ждал, когда кто-то меня достанет. Счетчик радиации мерно потрескивал.

На лестнице послышалась возня, и на крышу пулей выскочил покрытый струпьями уродец. Я всадил в него остаток магазина, отбросил автомат в сторону и достал нож. Очередь с соседней крыши прижала меня к земле, и в этот момент появился второй мутант. Он бросился на меня, мерзко рыча. Я увернулся от мощной лапы, всадил ему нож в глазницу по самую рукоять и сбросил с крыши. В этот момент пуля швырнула меня на землю, и глаза залило красным. Еще два мутанта выскочили на крышу и ринулись ко мне…

И тут зазвонил телефон.

Недовольно поморщившись, я, студент третьего курса Анатолий Сивцов, поставил игру на паузу. Напряженный момент был безнадежно испорчен.

Телефон пришлось искать под скомканным бельем на кровати. Недолго думая, я просто отбросил одеяло в сторону вместе с учебниками и грязной тарелкой.

-Алё, — мрачно буркнул я, сразу намекая, что меня отвлекли.

-Толян! Слава Богу! Ты в общаге же ведь торчишь? — раздался возбужденный голос Паши.

-Я вообще-то занят, Паш, что такое? — недовольно протянул я.

-Плевать вообще, бросай все! Срочно закройся на ключ, слышишь, Толь! И еще лучше загороди дверь чем-нибудь! Не впускай никого, вообще никого, я тебя умоляю! Я буду минут через двадцать!

-Чего? Что случилось то?

-Сделай, если жить хочешь, блин!

Гудки.

Я недоуменно посмотрел на телефон. Внутри боролись два чувства: тревожное беспокойство из-за слов соседа по комнате и рациональное нежелание стать жертвой глупого розыгрыша. И разум возобладал. Пожав плечами и неуверенно постояв еще пару мгновений, я пошел на кухню, чтобы поставить чайник.

На кухне неприятно пахло от мусорного ведра. Опять кто-то не вынес. Я открыл окно, включил чайник, и под его ровный шум стал рассеянно думать, что же означал этот звонок.

Сосед Паша был отличным парнем, веселым и разговорчивым, но при этом с адекватным чувством юмора. И чего это вдруг его понесло на розыгрыши? Имея черный пояс и полный шкаф наград за спортивные успехи, он вообще не имел привычки задираться и шутить над кем-то.

Внезапно мои мысли прервали звуки из открытого окна. На улице что-то происходило. Выглянув наружу, я увидел на большой дороге вдалеке гигантскую пробку. Вот это да! Машины стояли в пять рядов в диком беспорядке, тыкались в разные стороны и гудели как-то слишком рьяно, как встревоженный пчелиный рой. Некоторые резко срывались с места, и, наплевав на все, гнали по тротуарам. Пара брошенных автомобилей стояла с распахнутыми дверцами. Вдалеке между домами, спотыкаясь, пробежал человек.

Я с тревогой почувствовал, что происходит что-то неладное. Перегнулся и посмотрел вниз. На улице не было ни души. И тут у меня прошёл мороз по коже — откуда-то из глубины двора раздался пронзительный женский крик. Я оцепенел, напряженно вслушиваясь.