Захар Петров - Муос: Чистилище

Здравый смысл подсказывал, что это был очередной сон или видение поражённой нервной системы, но внутреннее ощущение говорило об обратном. Он зашёл в комнату и присел на нижнюю койку — там, где теперь валялась Вера. Почему-то ей это напомнило отца, который уже после смерти матери так же садился по вечерам и рассказывал ей разные истории, и она слушала-слушала-слушала, стараясь не смыкать глаз, потому что если она только закроет глаза, то сразу заснёт, и отец прекратит интересный рассказ и встанет с её кровати…

Лица незнакомца под его капюшоном так и не было видно, и для Веры это было уже не важно. Существенным она считала для себя запомнить то, что он сейчас скажет, потому что появлялся он в самые острые моменты её жизни и говорил всегда о чём-то важном, чего Вера до конца понять ещё не могла.

— Что меня ждёт? — первой спросила Вера.

— То, что ты выберешь сама.

— Я должна стать Девой-воином?

— Смотря что ты вкладываешь в это сочетание слов.

— Не знаю, Жанна говорит…

— А что говорит твоё сердце?

И всё — он исчез… Вера только хотела попытаться объяснить пришельцу поподробнее всю логику рассуждений Жанны и свои мысли по этому поводу, но его уже не было. А фраза «А что говорит твоё сердце?» засела в её голове. Вера злилась на Идущего-По-Муосу, который излагает свои мысли такими неконструктивными расплывчатыми терминами, с издёвкой мысленно отвечала ему: «Моё сердце, как и твоё, лишь качает кровь», потом злилась на себя, что она спорит с призраком. Потом ещё больше злилась от того, что, вопреки законам логики, она прекрасно понимает, о чём ей сказал этот пришелец, и её сердце противится тому, что предлагает Жанна. И, как не силилась, Вера не смогла разрешить конфликт своего разума и этой аморфной бунтующей субстанции внутри её, которую Идущий-По-Муосу ошибочно называет «сердцем». Поэтому Жанне оба раза она сказала, что пока не готова ей ответить. А может быть, она не сказала «да» лишь потому, что рассчитывала на удачное для себя окончание внутреннего расследования, чего, судя по всему, уже не предвиделось. Как не странно, Жанна в этом тоже была убеждена, потому что, уходя после очередного отказа, она без обид сообщила:

— До момента приведения приговора в исполнение ты можешь обратиться к начсоту с последней просьбой о встрече со мной — он не откажет, а я тебя оттуда вытащу. Как — это моя забота…

Уже три часа идёт суд: её коллеги предъявили веские доказательства, изложив показания свидетелей — Танюши, Жанны, Варнаса, старшего надсмотрщика и делопроизводителя с каторги, жителей Верхней Степянки; сообщили о найденных вещественных доказательствах, таких как запись в журнале посещений каторги… Начсот заканчивал излагать обвинение:

— …в соответствии с Законом Республики, подлежит смерти без права выбора способа казни. Учитывая особые заслуги Пятого Следователя перед Республикой, а также наличие хронической болезни в виде неизвестных медицинской практике паралитических приступов, в порядке исключения наказание смягчается и может быть предоставлено право выбора способа приведения приговора в исполнение, в том числе посредством использования права на самоумерщвление. Следователи, ваш вердикт. Первый Следователь?

— Виновна.

— Третий Следователь?

— Виновна.

— Четвёртый Следователь?

— Виновна…

Она смотрела на вылитые из цемента лица своих коллег. В них не было никаких эмоций: ни сожаления, ни интереса к происходящему, ни даже презрения к следователю, впервые в истории следотдела оступившемуся. Только безучастное осознание правильности происходящего, только сосредоточенность на верности юридических формулировок и точности проводимой процедуры.

— …Десятый Следователь?

Даже подобранный Верой юноша, который прошёл посвящение всего месяц назад и успел сдать только один рапорт по результатам расследования, абсолютно спокойно и не мешкая ответил:

— Виновна.

Вот и всё — полный консенсус. Начсот равнодушно произнёс:

— Приговор подлежит исполнению немедленно. Шестой следователь, вы вправе воспользоваться правом самоумерщвления или же выбрать способ казни.

Теперь нужно было попросить о встрече с Жанной, но иррациональная формулировка «А что говорит твоё сердце?» колоколом била в голове, и Вера вместо этого сообщила:

— Начсот, я хочу воспользоваться правом на самоумерщвление — дайте мне один из моих секачей.

Слова сказаны, она их уже не вернёт и, конечно же, после этого не попросит о встрече с Жанной. Пока один из следователей по кивку начсота шёл в инвентарную камеру за Вериным секачём, время изменилось — последние секунды её жизни стали какими-то другими, более ёмкими и важными. Нет, ей не было страшно умирать, но почему-то мысли скакнули к нему — к тому, который сейчас мучился на каторге «Динамо», которому она всего пару дней обещала вернуться и спасти. И мысленно она обратилась к этому — в рясе с капюшоном, задавая ему немой вопрос о происходящем, чтобы он разъяснил, неужели такой исход имеет какой-то смысл.

Следователь передал секач начсоту. Начсот долго игнорировал протянутую Верой руку, не передавая ей оружие. Она понимала, что означает эта мучительная пауза, но не нарушила её. Но вот секач появился в её руке — оружие её юности, которое всегда ей добавляло уверенности и решительности. Она ещё раз посмотрела на безучастные лица следователей и решила, что самым правильным будет не отвлекать их от их важных дел. Она занесла секач, чтобы с силой резануть себя по яремной вене…

— Требую доследования!

Шесть следователей одновременно повернули головы к входу в комнату следователей; начсот, увидев в дверном проёме Второго Следователя, с едва заметным раздражением спросил:

— Что это значит?

— Начсот, я требую доследования, — твёрдым спокойным тоном повторил Верин наставник, и Вера опустила секач, почему-то ощутив уверенность в том, что сегодня она не умрёт.

— Второй Следователь, вы не входите в состав следственной группы по внутреннему расследованию преступлений Шестого следователя.

— Начсот, вами нарушена процедура сбора следственной группы — именно поэтому я не вошёл в её состав.

— Второй Следователь, вы были на задании — это основание для непривлечения вас к внутреннему расследованию.

— Восьмой Следователь, три дня назад мы встретились с вами у кабинета начсота. С какой целью вы туда заходили?

— Второй Следователь, начсот отменил ранее данное мне задание, поручив приступить к внутреннему расследованию.

— Начсот, вы подключили к внутреннему расследованию Восьмого Следователя, отменив ему задание, в которое направили меня. Почему вы так поступили?

— Второй Следователь, я посчитал, что это сложное задание, в которое должны идти вы, как более опытный.