Мария Чурсина - Петербург 2018. Дети закрытого города

– Наверное.

– Мы с Андреем однажды поскандалили из-за того, какой сделать бутерброд. Андрей невменяемый, если злится. Помню, что он взял нож. А потом собака прыгнула на меня и закрыла собой. Я думала, что сделаю очень правильно, если уеду. Оказалось, я трусливо сбежала, так?

– Нет, ты…

– Не считай Андрея абсолютным злом. У меня было полно причин уезжать и без него. Например, мне осточертели подковерные интриги подружек. Еще тетя, она просто довела меня своими придирками по любому поводу. А научная руководительница считала, что я слишком зазналась. Что я ничего не стою без нее. А я хочу чего-то стоить. Ты спросил меня, почему я уехала, а мне нечего было ответить. Я сама все думала – почему? До сих пор думаю и не могу придумать. Мы с Андреем встречались пять лет, он мне вроде сделал предложение, я его вроде приняла. Я пять лет готовилась к тому, чтобы поступить в аспирантуру. Все как у людей, да?

Она подняла глаза.

– Пожалуйста, не надо, – попросил Антон. Вверху звучно и гулко хлопнули дверью.

– Не надо что? – едва ли не закричала Вета.

Антон подвинулся к ней и обхватил за плечи. Неловко, так обнимают, когда не знают, что сказать, и прячут взгляд. Вете стало трудно дышать от запаха осеннего ветра в его волосах и – уже почти выветрившегося – запаха сигарет. Стало тепло испачканным в подъездной пыли ладоням.

Зажурчала вода по трубам. Вета отстранилась и, чтобы чем-то заняться, принялась отряхивать ладони одну о другую. Юбка давно измялась – заметила она, и манжеты блузки стали серыми. Пора стирать.

– Пойдем домой? – предложил Антон, покосившись на сумку с тетрадями, которая все еще стояла под почтовыми ящиками.

– Пойдем. Только там есть нечего, как всегда, – ответила она, и стало больно пересохшим губам.

– Хочешь, я схожу и куплю чего-нибудь?

– Хочу, – тихо улыбнулась Вета.

Вета сидела на подоконнике в халате и болтала ногами. За ее спиной стараниями Антона было приоткрыто окно, так что вечерний ветерок гулял по кухне и без спроса трогал полотенца и тетрадки, брошенные на столе.

Антон жарил картошку – такая роскошь. Вета и не помнила, когда последний раз оставляла себе немного сил, чтобы почистить пару клубней. Она вдыхала запах горячего масла и была почти счастлива. Завтра все-таки воскресенье, а не понедельник.

– Ты такой идеальный. Идеальный-идеальный. Таких больше не делают, – сказала она и скрестила босые ноги.

– Таких, как я, на каждом углу бесплатно раздают. По десять штук в одни руки.

Шипело масло на сковородке. Антон накрыл ее крышкой и отошел к столу, вытирая руки полотенцем.

– Как тут твои двоечники поживают? – Он подцепил верхнюю тетрадку, и с нее на стол соскользнул белый конверт с разошедшимися швами и потеками клея.

Вета не потрудилась убрать записку, так и бросила сверху, вместе со всеми остальными бумагами. «Читать чужие письма неприлично», – хотела напомнить она, но разве же это письмо? Одна глупая строчка.

Антон изучал ее слишком уж долго.

– Что это? – спросил он поблекшим вдруг голосом.

– Понятия не имею. Лежало у меня в почтовом ящике.

Ветер из окна стал противным, продул халат насквозь, и она обернулась, чтобы закрыть окно. Город подмигнул ей рыжими огнями сквозь кроны деревьев.

– Кто это написал, ты знаешь? – Он протянул записку Вете, и она снова различила округлые буквы, три восклицательных знака.

– Откуда? – удивилась Вета. – Здесь нет подписи. Хотя предполагаю, что это сделали мои дети. Кому еще!

Она так и не закрыла окно, и в осенних сумерках над Петербургом пронесся долгий прерывистый звук, похожий на плач десятков голосов. Смолкло гудение машин вдалеке, ветер забился под карниз и затих там, и на секунду в городе остался только плач.

– Это снова трубы? – глупо спросила Вета.

Десятое сентября. Воскресенье

В воскресенье утром она отправилась в школу, клятвенно обещая себе, что проведет там не больше получаса, а потом – сразу домой.

– Собери у них тетрадки, – сказал Антон прошлым вечером.

– Я их не могу заставить замолчать, ты хочешь, чтобы я их заставила написать что-то?

Они стояли на кухне друг напротив друга, а на плите пригорала картошка. Вкусный запах щекотал ноздри, желудок жалобно скулил.

– Я не знаю, ну у них же есть и другие занятия? – Антон беспомощно развел руками. – Возьми те тетради.

– Где я буду искать учителей в воскресенье?

На самом деле она давно поняла, как и что будет делать, но от одной только мысли, что завтра придется идти в школу, тут же пересохло в горле и закололо в боку. Взгляд опять упал на записку – ее Антон так и не выпустил из рук. Округлый девичий почерк.

Вета тяжело опустилась на табурет и подперла голову рукой. В затылке растекалась свинцовая тяжесть.

– Хорошо, я поищу в шкафах. Вроде бы там были какие-то старые контрольные.

Она так и не поняла, что за демон его укусил. На что ему сдался клочок бумаги с неровно оборванным краем.

– Ты что, так переживаешь за мой класс? Если честно, я не поняла шутки с пугалом. Это что, местный колорит?

– Можно и так сказать. – Антон криво усмехнулся и отвел взгляд. – Понимаешь, мне тут один знакомый рассказывал о девочке, которая тоже что-то твердила о пугале.

Он сощурился, глядя мимо, и сжал губы в тоненькую ниточку. Вета поняла, что теряет его, и потянула за рукав.

– И что стало с той девочкой?

– А? – очнулся Антон. – Нет, ничего. Вроде бы она была сумасшедшая.

…В фойе школы ее взглядом остановила бабушка-консьержка.

– Я учительница, – оправдалась Вета сквозь головную боль. – Нужно кое-что забрать из кабинета.

И продемонстрировала ключи. Больше на пути ей никто не попался. Школа в выходные, оказывается, больше не пахла мокрым паркетом. Она пахла пылью и старыми книгами. Вета только сейчас заметила, как отличается ее кабинет ото всех остальных.

Громоздкие шкафы, восседающие на них пыльные чучела, безглазые манекены с выпотрошенными внутренностями, цветы в горшках и кадушках обжили кабинет и почти забрали его себе. Еще совсем немного, и они выдавят отсюда людей.

«Мы оберегаем природу!» – громоздился на стене выцветший плакат. Его подпирал еще один с подробной инструкцией: «если ты решил серьезно заняться биологией». Вета ушла в подсобку и поплотнее прикрыла за собой дверь. Она не хотела, чтобы безглазые манекены таращились ей в спину.

Из-под ног испуганно прыснул таракан, заметался от одной ножки стола к другой и сообразил наконец спрятаться под шкафом. Вете даже давить его не хотелось. Будет потом валяться под ногами всю неделю. Она спохватилась – вспомнила, что уже решила уходить из школы.

Шторы везде были задернуты. Наверное, вездесущая Роза постаралась – чтобы не выцветала мебель. Вета бросила сумку на стол, открыла самое большое окно и дернула на себя первую попавшуюся дверцу. Из шкафа на нее чуть не посыпались свернутые в трубки плакаты.