Мария Чурсина - Петербург 2018. Дети закрытого города

Она ушла в комнату, скинув на ходу плащ. Переодеваться, наверное, а может быть, спать или просто сидеть на кровати в ожидании следующей ночи. Когда в дверь позвонили, Антон даже не удивился, только обжег руку о горячую чашку и пошел открывать, мысленно припоминая всех демонов.

У порога стояла девочка лет тринадцати с темными волосами ниже плеч. Она выглядывала из-под челки, как из шалашика, как будто пряталась и очень не хотела, чтобы ее нашли. Еще на ней поверх блузки и юбки была синяя форменная жилетка – и не было даже плаща. Антон невольно посторонился.

Девочка вошла, деловито вытирая ноги о резиновый коврик, поздоровалась и спросила:

– А где она?

Антон обернулся на прикрытую дверь комнаты, не сразу сообразив, как позвать Вету, но девочка все поняла по-своему. Придерживая сумку, которая при каждом шаге хлопала ее по бедру, она прошла мимо Антона и толкнула дверь.

– Елизавета Николаевна, вы к нам больше не придете? – Голос полез вдруг на самые высокие ноты.

Антон увидел, как замерла Вета с расческой в руке. Она была уже одета, по-школьному строго, хотя вроде бы и не собиралась идти на работу.

– Руслана, как ты меня нашла? – Уже ни капли не сумасшедшая, а обычная учительница, хмурится и задает каверзные вопросы.

– А вы не придете, да? Нам Лилия сказала, и директор. Почему вы нас бросили?

– Руслана, ты выслушаешь меня или ты пришла только покричать? – Вета опустила расческу на стол и сложила руки на груди, теперь уже совсем растворившись в своей роли.

Иногда Антону казалось, что учителя и не бывают людьми – простыми, понятными. Они бывают только учителями, и никем другим, и их даже специально учат говорить учительскими фразами: «А голову ты дома не забыл?»

– Я не буду вас слушать, я вам верила, я думала, что все изменится, а вы!.. Я боюсь, даже если меня переведут в другую школу, теперь уже ничего не исправишь. Он же меня найдет.

Антон не видел лица девочки, но и видеть не хотел. Подозревал, что молочная бледность сползла с ее щек. Вета слушала молча, с поджатыми губами. Она даже не знала, какой неприступной выглядит, и как вообще эта девчонка с непонятной сумкой через плечо решилась штурмовать такую хмурую крепость?

– А то, что вы сбежали, это просто трусость и предательство, и ничего больше! Вы теперь спать спокойно можете, интересно? Вам Рония и Игорь не снятся?

Вета приподняла брови, что должно было означать возмущение, но заговорила она спокойно и – только когда Руслана выдохлась.

– Ты все очень красиво сказала, но тебе еще и не мешало бы подумать о том, что я не распоряжаюсь судьбами мира, Руслана. Хотя мне иногда очень хочется. И ты могла бы понять, что у меня могут найтись разные причины уйти с работы, а не только вам назло.

Руслана судорожно вздохнула, пальцы проскребли по горлу, как будто она задыхалась. Под кожей ясно проступили ключицы.

– Знаю я, какая у вас была причина. Мальчишки бесились, вот и все причины.

– Нет, ты не права.

– Все очень плохо, Елизавета Николаевна. Вас позвали из другого города, потому что на самом деле никто не хотел брать наш класс. Никому не нужна такая проблема. Просто все знали. Инка повесилась, а Лара попала под машину. Нам сказали, что попала. И никто даже не шевельнулся, понятно вам? Они все такие, они не будут нас защищать. И наши родители, вы думаете, они помогут? Они постоянно как будто спят. Они вообще нас не видят.

Вета, спокойная до судорог, указала ей на диван, и они уселись друг напротив друга, каждая прислонилась к подлокотнику.

– Что у вас теперь случилось?

Девочка нервно выпрямилась, откинула скорбный шалашик из волос назад, за спину.

– Приходил директор и говорил, что мы так плохо вели себя, и вы ушли из школы. Что у нас не те лидеры. Ну и вообще, все то, что обычно говорят в таких случаях.

«А за спиной директора стояла Лилия и, теребя кисточки на шали, пристально смотрела то на него, то на детей из бывшего восьмого “А”, – подумала Вета, – из бывшего моего класса».

Может быть, они собрали всех бывших «ашек» в одном кабинете – словно классный час, а может быть, ходили по тем классам, по которым разбросало ее детей, и тогда их новые одноклассники смотрели на директора с тоской и интересом – ругали-то не их.

«Задумайтесь, возможно, вы идете не за теми лидерами». Она словно слышала, как произносит это директор, одышливо и очень веско. Те, кто сидят на первых партах, вжимаются в спинки стульев, потому что директор нависает над ними каменной глыбой. Те, кто сидят дальше, тихонько радуются этому.

«Вывернуть все наизнанку, найти других виноватых – так умно, так по-учительски», – думала Вета и сама замирала от мысли, что вчера она сама была учителем и говорила нужные формальные слова, потому что такие слова созданы как раз для того, чтобы все кругом понимали лучше. Это как специальный код. Как азбука Морзе, только еще проще раз в десять.

«А голову ты дома не забыл?», «вам одну оценку на двоих ставить?», «так, вышел и зашел, как положено!».

– Почему вы не рассказали все мне сразу? – спросила Вета, глядя Руслане в глаза. Она не любила откровенных разговоров, но в этот раз, как и в сотню предыдущих, все вышло не по ее воле.

– А что мы должны были сказать? – криво усмехнулась Руслана, глядя исподлобья. – Что, мол, пугало у нас тут ходит и кушает детишек? И вы бы сразу нам поверили?

Вета не выдержала и опустила глаза. Она первая. Просто поняла, что уже давно проиграла им во все возможные игры. К чему теперь исходить на анализы?

– Хорошо. Теперь я все знаю. Но в последнее время все успокоилось, разве нет? Город перестал приходить за вами.

Руслана помолчала, рассматривая Вету, и та поняла, что говорить о пугале «город» у них пока еще было не принято. Возможно, они даже не знали, кто прячется под изорванным сюртуком.

– Вы были с нами, – произнесла она, как само собой разумеющееся, и на лице дрогнуло сердитое выражение. – Жаннетта Сергеевна тоже не сразу догадалась, что нужно делать, но потом поняла, и все прекратилось. И за это Жаннетту выгнали из школы.

– А потом выгнали меня, – в тон ей повторила Вета, глядя на уголок обоев, бежевых, с витиеватыми узорами-веточками.

Как ловко у них все это выходило. Приняли – прогнали. Сказали: «Как хорошо, что вы приехали!» – а потом выдали: «Вы берете двухнедельный отпуск». На что они рассчитывали? Что город за две недели съест всех, кто еще остался в живых?

Вета молчала. Все ее мысли были – просто роспись в собственной слабости. Что она могла сказать Руслане? Что город вчера приходил к ней и что сбежать от него удалось только каким-то чудом? Руслана ждала от нее готового решения на блюде, а решения не было никакого, даже самого маленького и некрасивого.