Макс Нежин - Зона сдвига

Он встал и помешал угли в костре. Тот отозвавшись, благодарно лизнул небо красным языком, устроив попутно небольшой фейерверк из искр.

Разворошив угли Отоа снова уселся рядом. Холодало — лето было на исходе.

— Полностью ритуал додумал уже я сам, — старик поёжился и придвинулся чуть ближе к костру. — Он состоит из двух частей. О второй я тебе расскажу только если ты решишься на первую, выдержишь её… и останешься жив после этого.

Я не хотел сейчас ему говорить о том, что уже то немногое что он успел мне рассказать о ритуале — похоронило всё моё желания его испытывать на себе.

— Тебе нужно будет поймать эту тварь. Я говорю о дроман сейчас, ты же понимаешь? — не зная того, что творилось у меня в мыслях продолжил Отоа, — не убить, а именно поймать. Тебе нужна его кровь. Живая кровь. Через несколько минут после смерти кровь дроман умирает и становится бесполезной. Тебе нужно будет выкачать у себя половину своей крови и закачать вместо неё живой крови этой твари. Это все очень сложно. Очень сложно. Но я объясню тебе детали, когда и если ты соберешься это сделать. И еще тебе нужен надежный человек. Врач. У дроман для этого была целая лаборатория, но я думаю умелый доктор, с каким-нибудь оборудованием для реанимации, должен справиться. Ему нужно будет оживить тебя… если так можно выразиться. И еще… еще тебе нужно будет найти какое-то укромное место, чтобы птицы и дикие звери не обглодали тебя пока ты будешь лежать мертвым.

Он явно ожидал от меня какой-нибудь реакции, но я молчал. Молчал пытаясь осознать то, что только услышал. А ещё — пытаясь справиться с собой, чтобы не встать и не уйти. Навсегда.

— Что ты получишь взамен? Скорость и силу недостижимую для дроман. И даже адзири будут сходить с твоей тропы. Надо ли тебе это — решать тебе, — он помолчал, а потом продолжил.

— Что мне надо мне от тебя? — он сделал акцент на слове «мне», — я хочу чтобы сразу после того, как ты пройдешь обе части Ритуала ты вернул людям и мне Эну. Я знаю как это сделать, но мне нужен тот, кто это сделает.

Я вернулся домой в странном настроении.

Сначала я не мог понять что оно означало и лишь на второй день после возвращения от шамана осознал что нахожусь в каком-то пограничном состоянии.

Еще только прощаясь с Отоа, я для себя уже решил что не хочу и не буду проходить ритуал. Даже первую его часть, не говоря уже о второй, о которой я мог только догадываться.

Проблема была в том, что само знание о Ритуале уже не давало мне возможности просто спокойно жить дальше.

Шаман описал в подробных деталях всё что мне необходимо будет сделать для первой половины ритуала.

Он описал всё и это казалось безумием. Одолеть дроман и при этом сохранить его жизнь — сохранить до того мгновения, как его кровь напитает мою.

А потом умереть. Нет, не от боли, хотя Отоа сказал что сильнее боли чем та, что придётся испытать мне — не бывает.

Умереть, потому что кровь дроман, проникнув мою плоть должна превратить её в зону ада. Она превратит всё моё тело, каждый атом его и каждый нерв в бесконечно огромный пылающий костёр. Костёр который превратит меня в мертвеца, но оставит шанс переродится и воскреснуть. Воскреснуть уже другим.

Готов ли я был пройти через такое? Я просыпался каждой утро и задавал себе это вопрос. И задавал себе его и когда засыпал. А еще — я каждый раз мысленно взвешивал на огромных воображаемых весах то, что имею сейчас и то, что мог бы получить если бы Ритуал остался позади, если бы я смог пройти его.

Готов ли я пройти через такое — тысячу раз я задавал себе этот вопрос. Задавал не осмеливаясь дать на него ответ.

Я мучил себя почти решаясь, а затем, в последнюю секунду передумывая. Я прокручивал в голове всё это тысячи раз, чтобы в конце концов решить что безумие решиться на такое.

Проходили неделя за неделей, месяц за месяцем, началась и закончилась осень, уступив место зиме. Мы закончили ограду и несколько больших и красивых зданий в Садах. Бурная жизнь которая закипела там, не могла не радовать. Я смотрел на людей, которые, казалось, очнулись от вечного сна и радовались каждому лучу солнца и каждому часу проведенному на поверхности.

Многим из них не важно было чем там заниматься — следить ли за посадками или скотом, или просто отдыхать под тенью деревьев, часть которых возле больших террас мы не вырубили, оставив для красоты. В следующем году, если с урожаем всё получится — а я очень надеялся на это — можно было бы поднять вопрос о том, чтобы разбудить некоторое количество людей.

В целом, вокруг витало ощущение каких-то светлых близких перемен. Что же касалось ритуала — я понимал что это был бы лишь первый шаг и сделав его я не смогу удержаться от следующих.

Даже если Отоа не выдумал всё это, если в том что он говорит есть доля правды — попытка вернуть Эну неминуемо приведет к войне и всем этим людям, радующимся небу и солнцу над головой, снова придется уйти под землю.

Возможно, уже навсегда.

Эти мысли не давали мне покоя, временами они просто рвали меня на части. Всё усложняло то, что я ни с кем не мог поделиться этими сомнениями.

Ни с кем.

Даже с Танго.

Я понимал что этот тот выбор, который если я и сделаю когда-нибудь, то должен сделать сам.

И, да — я не посещал Отоа больше после того раза.

Иногда, по утрам я забирался на какую-нибудь из скал и часами смотрел на эту крохотную страну, которая каким-то невообразимым образом являлась моей родиной и где мне, в конце всех дорог, предстояло умереть. Желание любым путем и срочно, не откладывая, изменить всё, сменилось мыслями о том, что возможно это долгий постепенный путь и противостояния людей и дроман нельзя допустить.

Благодаря предпринятым мерам безопасности количество жертв очень сильно уменьшилось и я уже подумывал, каким способом можно заставить или уговорить дроман вообще не нападать на людей. Но козырь был лишь один — это производство тех материалов, которые им были нужны и которые они сами не могли сделать. И этот козырь я уже разыграл.

Между тем наступила весна, а вместе с ней и хлопоты связанные с новым урожаем. И хотя это напрямую меня вообще никак не касалось, но и в стороне я не оставался. Мирный план все больше привлекал меня, а мысли о ритуале приходили все реже и реже. В конце концов я сделал окончательный выбор и даже решил посетить Отоа, чтобы объяснить ему мое решение. И конечно же я не хотел, чтобы он считал меня трусом.

Но как говорят — человек предполагает, а Бог располагает.

В конце апреля, ночью, после одного из тех теплых дней после которых кажется, что лето совсем рядом, раздался нетерпеливый сильный стук в дверь. Я, уставший после помощи в уборке первого урожая, не сразу смог проснуться.