Дональд Маккуин - Воин

Жестом король отпустил ее.

Лампы в длинном коридоре превращали тень женщины в обманчивый силуэт. Ковыляющая походка выглядела безумным танцем. Тень колебалась и текла, лишенная боли, сперва обгоняя, потом вдруг пропадая только затем, чтобы через миг снова возникнуть. Она жестоко дразнила старую настоятельницу.

Настоятельница с возмущением отвергла мысль, что Сайла могла предать Церковь или ее саму. Тем не менее ее очень радовало, что Сайле неизвестны их люди в Харбундае, иначе любой палач мог бы узнать о них.

Настоятельнице довелось лечить многих, допрошенных стражниками короля. Иногда ей казалось, что она различает вопли жертв в завывании зимнего ветра или в криках чаек. До того, как стала целительницей, она очень любила прогулки по берегу во время шторма… Алтанар уже вынудил Церковь отдать ему одну из сестер. Случилось это много лет назад, и настоятельница всегда подозревала, что предъявленное обвинение было фальшивым и Алтанар просто показывал свою силу.

Часто она сравнивала ту давно погибшую сестру с Сайлой. Женщина, конечно, сломалась, сознавшись во всем и вся, но на плахе плюнула в лицо палачу и объявила себя невиновной. Она умерла чистой.

Именно то, как та сестра провела свои последние минуты, роднило ее и Сайлу: чувство собственного достоинства и вызов обстоятельствам даже в простом кивке головы.

Внезапно настоятельница остановилась, вспомнив, как женщина кричала, когда блюстители истины вели ее на эшафот.

Если Алтанар доберется до Сайлы, его гнев обрушится на всех, с кем она была связана.

Посмотрев вниз, на свои скрюченные руки, настоятельница попыталась сжать кулаки, но пальцы не слушались. Она и так уже испытывает сильную боль. Сможет ли выдержать большую? И как долго? И — самый трудный вопрос из всех — во имя чего?

Выход наружу находился в конце коридора. Казалось, до него еще тысячи и тысячи миль. Прислонившись к статуе, настоятельница произнесла формулу, очищающую разум. И вернулась к настоящему.

Итак, Итал был доносчиком. Очень хорошо. Ей хотелось крикнуть прямо в хвастливую самоуверенную физиономию Алтанара, что слуги тоже имеют свою цену.

И та жалкая маленькая служанка в том числе. «Бесполезная дрянь», — сказал он два года назад, когда она не смогла зачать ему ребенка. Как мало Алтанар знал и еще меньше понимал! Возможно, когда-нибудь ему расскажут, что девушка рисковала быть наказанной, собирая и используя растения, предохранявшие ее от беременности. Женщины ее племени втайне произносили ее имя с почтением и гордостью.

Охранник открыл перед настоятельницей Ирисов дверь, и она вышла в ночь. Ноги сами знали дорогу.

Высшую цель Церкви нужно и можно достичь. План под угрозой, но лишь на самом низшем уровне. Настанет время, и все снова придет в движение.

В Древней Книге Первой Церкви сказано: «Нет тайны, недоступной для Церкви, ибо Церковь — мать всех тайн. Ее власть может быть свергнута, ее слуги уничтожены, ее святыни разрушены до основания. Но она восстанет вновь, и вновь воссияет правда — и вновь, и вновь, пока существует человек».

Время — это не главное. Как и боль. Как и сама жизнь. Настоятельница на секунду представила лицо Сайлы: голубой огонь глаз, прожигающий путь в будущее, которого она одновременно боялась и желала, как боится и желает женщина рождения ребенка.

Сайла вела маленький отряд на север через отроги Гор Дьявола. Движение поперек крутых склонов превращало каждую милю в часы изнурительного труда. Ливни, изредка сменяющиеся чистым прозрачным небом, были благословением и проклятием одновременно. Люди Гор знали, что отряд находится на их территории, и примерно выяснили направление движения. Дожди и ветры помогали заметать следы, но они же жестоко мучили путников. Особенно страдал Джонс. И раньше не отличавшийся крепким здоровьем, сейчас он был серьезно болен. Только забота Тейт держала его на ногах.

Никто не говорил об этом вслух, но в быстрых взглядах Людей Собаки читалась одна общая мысль: нельзя ради Джонса жертвовать большинством.

На третий день одинокий разведчик прошел в двадцати футах от места, где с луком наготове сидел Клас. Ветерок, трепавший плащ из барсучьего меха на плечах Горного воина, донес до собак сильный запах, грозивший пересилить тренировку. Раггар весь дрожал, изогнув пасть в молчаливом рыке. Шара приподнялся на лапах, и Гэну пришлось положить руку ему на загривок, чтобы успокоить. Чо напряженно ждала, кося глазом то на Раггара, то на Гэна.

Эта встреча оказалась только началом неприятностей. Большую часть дня путники провели на ногах, втягивая скользящих и оступающихся лошадей на вершину кинжально острого гребня, за которой ожидался не менее трудный спуск по предательской каменной осыпи. Добравшись до долины, вконец измотанные путешественники оказались в узком глубоком ущелье, где пришлось за три часа семь раз пересекать один и тот же ручей, чтобы найти подходящую дорогу.

Высота была еще одним врагом чужеземцев. Хотя Джонсу и Тейт отдали запасную одежду, они все равно страдали от холода. Для Гэна это оставалось загадкой. Судя по всему, чужеземцы должны быть великолепными ткачами, а на самом деле ничего не понимают ни в шерсти, ни в коже. Даже их обувь, сделанная из какой-то невероятно прочной ткани, была лишена украшений и выглядела неуклюже. Хотя в действиях чужеземцев проявлялась яркая индивидуальность, одеты они были поразительно однообразно. И некрасиво. Гэн все время размышлял, что бы это значило.

Когда отряд наконец достиг гребня, бывшего последним крупным препятствием, Гэн глубоко вздохнул. Может, горные тропы и не подходят чужеземцам, но его они радовали. Несмотря на таящуюся опасность — сквозь редкий лес все тропки хорошо просматривались, — Гэн предпочитал их скрытным долинам.

Однако неприятной стороной такого изнурительного путешествия было прекращение всяких разговоров, оставлявшее кучу времени для самокопания.

По мнению Нилы, у Гэна не было друзей, а отец уверял, что он должен стать лидером. Но для самого Гэна это ничего не решало, только вызывало новые вопросы. В действительности он не имел ни малейшего представления, кто и что он и тем более как ему кем-то стать. Гэн верил только, что выживет, а, по словам матери, для него выжить — значит прославиться.

Через плечо он бросил взгляд на отряд. И это путь к величию?!

Он непременно все выяснит, если только они когда-нибудь выберутся из этих гор.

Ближе к вечеру путешественники наконец-то нашли легкий маршрут, и вскоре последний спуск был завершен. Конь Гэна слегка заржал, расслабившись, когда они вступили на почти ровную почву высокогорной долины.