Дональд Маккуин - Воин

Наконец, обезглавив оленя, Гэн сделал надрезы на задних ногах — на пару дюймов ниже второго сустава — и, протянув через разрезы кожаный шнурок, подвесил тушу на дереве.

Шкуру на задних ногах он сначала подрезал по кругу, а затем рассек одним длинным движением от одной конечности к другой. Серией более коротких надрезов, постоянно оттягивая шкуру, Гэн сперва снял ее с задних ног, а потом содрал до самых лопаточных костей. Сделав такой же длинный разрез по внутренней стороне передних ног, он завершил процедуру, стащив шкуру через горловину.

Несмотря на холодный туман, юноша был весь в поту, а еще предстояло разделать тушу и дотащить ее до лагеря. Он продолжил, стараясь, чтобы как можно меньше шерсти и мусора попадало на мясо.

Прикинув, сколько всего придется бросить, охотник приуныл. Он не любил попусту разбрасываться, а из того, что останется здесь, можно изготовить тысячу вещей: из одних только рогов Гэн мог бы наделать пуговиц, рукояток, шил и еще множество полезных мелочей. Однако выбора не было. Отряду нужны шкура и мясо, а на остальное нет ни времени, ни сил.

Перед тем как уйти, Гэн срубил несколько толстых сучьев с сухой яблони и кожаной веревкой привязал к ним завернутое в шкуру мясо. В этот момент появилась стая. Ничего не подозревая, юноша потянулся к лошади, а когда обернулся, волчьи глаза уже светились перед ним, наполненные возбуждением от охоты. Несмотря на полные животы, волки с интересом наблюдали, как он привязывает тюк с мясом позади седла.

Они знали, что количество пищи зависит только от их собственных способностей и улыбки матери-природы, им знакомы голод и голодная смерть, а у этого человека есть мясо. Волки беспокойно зашевелились.

Лошадь фыркала, вырывая из рук поводья. Пока Гэн ругал себя, что привел лошадь Дьяволов, а не свою собственную, вожак, потянувшись и зевнув, встал. Два других волка последовали его примеру.

Лошадь стала настолько нервной, что закрепить груз никак не удавалось. К тому моменту, как Гэн закончил, он уже был окружен.

Высоко подняв хвост, подошел вожак. Глухо рыча, он тщательно обнюхивал человека, лошадь и сочащийся кровью сверток.

Гэну потребовалась вся его сила, чтобы левой рукой удерживать лошадь на месте, пока правая медленно ползла к рукояти меча. Наконец, то ли от полной безысходности, то ли окончательно подчинившись человеку, лошадь прекратила вырываться и стала просто непрерывно дрожать. Вокруг глаз у нее появился белый ободок, и от пены казалось, что она весь день мчалась галопом.

Надо было сказать что-то успокаивающее вожаку. Избегая смотреть ему в глаза, Гэн произнес:

— Брат, сегодня мы охотились вместе. Стая сыта. Мы разделили все мирно.

В этот момент между парой молодых волков началась грызня. Не понимая, что могло вызвать такой взрыв неконтролируемой агрессивности, юноша продолжал смотреть в одну точку. Один из волков болезненно взвыл, и все стихло так же внезапно, как и началось.

Сейчас все решала выдержка. Гэн знал: вожак обязан показать всем остальным, что управляет ситуацией; не будь он главным, он охотно пошел бы на соглашение.

Одной рукой Гэн отвязал поводья, а тем временем другая рука на дюйм вытащила лезвие из ножен.

— Я оставил все, что мне не нужно. Но я буду бороться за то, что имею.

При звуках его голоса верхняя губа зверя задрожала. Гэн осторожно повел лошадь прочь. Сейчас наступил момент, когда любое оскорбление достоинства вожака означало бы мгновенное нападение. Остальные волки расступались, тяжело дыша и неуверенно оглядываясь друг на друга.

Спиной чувствуя напряжение стаи, Гэн заставлял себя не спешить. Вот он отошел уже на десять шагов. Потом на двадцать. На пятидесяти Гэн остановился и повернулся. Только вожак продолжал наблюдать, и юноша помахал ему. Волк продолжал смотреть. Идя в гору, Гэн сделал большой глоток из меха с водой.

Общение с дикими братьями всегда было делом тонким, однако сейчас их поведение выглядело странным. Стаю что-то беспокоило.

Сделав всего несколько шагов, Гэн заметил движение на краю долины. Сперва он решил, что это может быть очень сильный медведь, который бродит, даже не думая скрываться. Когда же заросли поредели, Гэн разглядел всадника, ведущего вереницу из трех вьючных лошадей. Торговец!..

Все люди всегда существовали в каких-то социальных рамках, но торговцев в их странствиях ничто не могло защитить от жестокостей мира, кроме членов их семей, которых можно было пересчитать по пальцам.

Этот вообще путешествовал совершенно один. Гэн подавил дрожь. Никаких связей с какой-либо группой — это было невозможно понять. Даже теперь, будучи изгоем, он чувствовал себя принадлежащим племени Людей Собаки.

Чтобы видеть приближение всадника, Гэн спустился в заросли ольхи. Сквозь яркое пятно, прожженное солнцем в пасмурном небе, в долину лился свет. Цветы, украшавшие землю, буйствовали в беспорядочных вихрях желтого, белого и бледно-голубого. Бесчисленные плодовые деревья стояли, обсыпанные розовыми сугробами. Через все это ехал бородатый торговец в шляпе, закутанный в тяжелый плащ из меха енота. Он то насвистывал обрывки мелодий, то негромко пел сам себе. Лошадь вежливо перебирала ушами, когда он изредка прерывал пение, чтобы поговорить с ней. Гэн не осознавал, что у него на лице играет улыбка, когда человек внезапно натянул поводья в каких-нибудь десяти шагах от него, чуть не выпав из седла при виде наблюдающего воина. Слова потоком хлынули сквозь бороду:

— Ты выглядишь дружелюбно. Так ведь? У меня нет ничего, за что стоило бы умирать. Возьми все, что хочешь, и иди с миром. Пусть тебе это сослужит лучшую службу, чем мне: я проехал тысячи и тысячи миль, но не получил выгоды достаточной, чтобы…

Торговец смолк, как только Гэн поднял руку и заговорил:

— Кто ты? Откуда и куда держишь путь?

Человек начал было отвечать; его челюсть при этом двигалась так, что казалось, будто усы трепещут на сильном ветру.

— Всем видно, что я торговец, сын торговца, внук…

Рука Гэна снова поднялась, и тот поспешно подытожил:

— Ну, в общем, мы такие. Всегда были. Я зимовал с Пожирателями Бизонов. А теперь на пути обратно в Харбундай.

— Рановато для этого пути! И ты не сказал мне до сих пор своего имени.

— А ты мне своего, молодой воин из племени Собаки. — Человек усмехнулся, и нервозность почти исчезла из сияющих зеленых глаз, уступив место проницательности, которая явно шла ему больше. — Я Билстен. И я узнал тебя, Гэн Мондэрк, — на это потребовалась лишь минута. — Привстав в стременах, торговец осмотрелся: — Остальные скрываются неподалеку?

— Кого ты имеешь в виду?

Теперь взгляд странника был уверенным:

— Там были ты; учитель боевых искусств Клас на Бейл; Нила Ян, дочь Фалдара Яна, которого ты убил; твой отец Кол, настоящий Вождь Войны; и, наконец, Жрица Роз из Олы по имени Сайла. О, да: у тебя еще было три собаки… Ну, так где же остальные?