Дональд Маккуин - Странница

— Тейт умоляла меня взять его с собой. — Ланта указала на игравшего с рыбкой в декоративном пруду Додоя. — Она говорит, что обстановка на Острове оказывает на него дурное влияние.

— Да, эти моряки и бандиты. Да еще и изгнанные из Коса преступники. Додой мог их всех развратить.

Ланта рассмеялась. Успокоившись, она рассказала о результатах поездки. Описав работу Конвея, она передала слова Ти о влиянии Танцующих-под-Луной среди рабов, закончив предположением:

— Ти думает, что восстание будет успешным, если его хорошо спланировать. Рабы намереваются создать собственное племя и поселиться на Пустошах. Малые настроены не дружелюбно, но и не враждебно.

Некоторое время Сайла молчала. Ланта знала, что она анализирует услышанное. Теперь Сайла делала это автоматически. Размышляя над изменениями, произошедшими с подругой, Ланта была поражена, сколь значительными они были. Прежняя Сайла никогда не забывала обратить внимание на происходящее вокруг нее. Та женщина всегда действовала определенно. Эта женщина разительно отличалась от той. Теперь она не только обдумывала, но и просчитывала действия на несколько шагов вперед. Новая Сайла планировала альтернативные пути, учитывая возможные препятствия и сопротивление. Она была лидером. Она выслушивала советы, но сама делала выводы. В ее приказах не было слышно и нотки женской покорности, тем более намека на равноправие в принятии решений.

Наконец Сайла произнесла:

— С одной стороны, восстание рабов, даже если им удастся сбежать и не разрушить Кос до основания, подточит нацию. Колония беглых рабов возле северной границы будет серьезной угрозой, по меньшей мере, в течение жизни двух поколений, если не больше. Появится форпост Танцующих-под-Луной по эту сторону Гор Дьявола. С другой стороны, нам необходимо восстание рабов для уничтожения рабовладения в Косе, потому что нам нужен сильный Кос, который в конце концов предотвратит распространение культа Луны.

Ланта молча слушала, терпеливо ожидая момента, чтобы высказать свои соображения:

— Почти каждую ночь Ти бывает на большой земле. Я знаю, что она разрешит мне пойти с ней: я могу лечить болезни, говорить с рабами, заставить их увидеть преимущества правды истинной Церкви перед суевериями культа Луны. Я не нужна тебе для Ясмалеи: она даже не хочет видеть меня. Я думаю, мы должны помочь рабам.

Пока Ланта говорила, в Сайле медленно закипала злость; ей вдруг непреодолимо захотелось ударить подругу: как она могла быть настолько слепа? Наверное, это любовь привела Ланту к таким заблуждениям. Но в то же время под напором ее аргументов где-то глубоко внутри у Сайлы затеплился крошечный огонек сомнения. Не воля ли Церкви направила ее сюда, в Кос? Голос, настоятельно требующий, чтобы она нашла Врата, был таинственно спокоен. Может, это знак?

Могла ли она считать себя настоящим приверженцем Церкви, не помогая угнетенным, тогда как не принадлежащие к Церкви люди, такие как Ти и Конвей, были готовы рискнуть ради этого жизнью? И если она не сможет помешать попыткам Жнеи воспользоваться расколом Церкви, будет ли это сделано во имя высших целей или ее собственных, личных?

— Помоги, если сможешь. — Сайла повернулась к подруге спиной. — Но пожалуйста, будь осторожна. Если кто-нибудь из вас пострадает, я себе этого никогда не прощу.

— Я знала, что ты поймешь меня, — с благодарностью в голосе сказала Ланта.

Ирония в словах Ланты не укрылась от Сайлы — она усмехнулась. Сайла знала, что не сможет ничего сделать, чтобы остановить ее. Любовь отвергает приказы, игнорирует мольбу.

Внезапно совсем рядом прозвучал еще один голос. Повернув голову, Сайла увидела Капитана, стоявшего всего в нескольких ярдах от нее. Некоторое время, насмешливо улыбаясь, он смотрел на девушку. Сайла поздоровалась, и его улыбка стала еще шире.

— Ты даже не слышала, как я приблизился. Ты слишком много думаешь, Сайла. У тебя будет плохая репутация.

— Меня это не пугает, — колко ответила она. — Я с толком распоряжаюсь своей головой.

— Не спорю, мыслит она хорошо, к тому же очень тебе идет. — Подойдя к ней, он взял ее за руку. — Я бы не хотел, чтобы ты ее лишилась.

— У меня нет намерений потерять ее. Думаю, она понадобится для Ясмалеи. С роженицей все в порядке — мы с Лантой думаем, что у нее родится здоровый ребенок.

Не обращая внимания на попытку сменить тему разговора, Капитан, глядя куда-то поверх ее головы, заметил:

— Я, видимо, испугал твою маленькую подругу. — Обернувшись, Сайла увидела спешно убегающую Ланту. Капитан продолжил: — Она, как и все остальные, думает, что я хищный и жестокий. Все так думают. Разве Жрица и военная целительница не понимают, что первейшая цена власти — это потеря нормального человеческого общения?

Сайла возмутилась: это было заявление в его стиле. Поборов желание произнести какую-нибудь колкость, она сказала:

— Я видела людей, обладавших властью, из-за которой страдали они сами и заставляли страдать других. Я познала власть, держа жизнь других в своих руках и опасаясь, что моей силы будет недостаточно, чтобы спасти ее. Ни одна женщина не посочувствует тебе. Попробуй побыть женщиной только один день или хотя бы час. Познай эту боль — быть совершенно бессильной.

Схватившись за сердце, Капитан пошатнулся от показной боли, чем вызвал у Сайлы натянутую улыбку. Затем, прервав это театральное представление, уже серьезно сказал:

— Я не хочу лгать тебе, поверь, но я вынужден. Правда, ты все равно видишь меня насквозь. Видишь ли, я никогда не отдам свою власть. Я приложил слишком много сил для того, чтобы стать тем, кто я есть сейчас, и все потому, что лучше других подхожу для этого поста. Никогда раньше я не осознавал, как это тяжело — думать обо всех и не иметь шансов подумать о ком-нибудь одном. — Он замолчал и, зажмурив усталые глаза, провел по ним рукой. — Только имеет ли это какой-либо смысл?

Внезапно Сайле захотелось куда-нибудь улизнуть, чтобы осмыслить свое собственное разумение власти. Врата. Одиночество. Она хотела тщательно обдумать услышанное.

— Вероятно, в твоих словах больше смысла для меня, нежели для тебя самого. Я могу посочувствовать тебе — ты же не смеешь сочувствовать себе самому.

— Точно! — Капитан с энтузиазмом ударил кулаком в ладонь. Потом, подозрительно оглядевшись по сторонам, сказал: — Пойдем, — и подвел ее к пруду у южной стены, к берегу которого был привязан маленький ял. Усадив девушку около мачты, он отвязал швартовы и оттолкнулся веслом. Туннель, по которому они плыли, вел прямо к морю. Как только сверху снова показалось небо, Капитан поднял парус. Гибкий и стройный мужчина легко и уверенно управлял лодкой. Несмотря на свое богатырское сложение, он передвигался, даже не раскачивая ее.