Дональд Маккуин - Странница

Теперь змеи были напротив Конвея. Двигаясь абсолютно синхронно, они уставили свои холодные, словно бриллианты, глаза в лицо Конвея и ждали. Ждали.

Руки Жреца Луны устали. Они начали дрожать. Треугольные ядовитые головы дернулись вперед. Шум их трещоток стал громче.

Неожиданно змея прямо перед Конвеем плавно изогнулась и, проскользив по своему собственному телу, мгновенно исчезла в глубинах мантии Жреца Луны. Вторая, секунду поколебавшись, последовала ее примеру.

Конвей заставил себя посмотреть. Он отвел взгляд от немигающих глаз Жреца Луны и увидел, как Отраз вцепился пальцами в две небольшие дырочки прямо под челюстью. Еще один след виднелся на его левом виске. Шатаясь, он отступал к толпе и, не дойдя до первых рядов всего пару шагов, упал на колени. Умоляюще протянул руку. Однако люди лишь отшатнулись от него.

Тогда умирающий повернулся к Жрецу Луны. Его раны уже потемнели и распухли. Конвей представил, как яд, скрывающийся за этой почерневшей кожей, попадает в кровь, как превращает ее в вязкую свернувшуюся массу.

Отвернувшись, он почувствовал на себе взгляд Жреца Луны. Тот улыбался. И за его улыбкой скрывалось все то же выражение тайного знания. Он произнес:

— Ты был честно испытан перед лицом моей Матери, и она объявила тебя невиновным. — Он жестом призвал гудящую толпу к тишине. Собаки продолжали яростно рычать и лаять, но Конвею удалось их утихомирить. Было слышно только прерывистое дыхание Отраза. Однако Жрец Луны не обращал на него никакого внимания. Хорошо поставленным голосом он говорил: — Теперь Отраз стал одним из моих братьев в Луне. Моя Мать проникла сквозь тенета его лжи, и он был наказан, однако она дарует ему вечную жизнь. Он ждет всех нас в раю. Слава Отразу.

Сотни людей подхватили его слова. Отраз задергался в агонии, его придушенные вопли были практически неразличимы на фоне общего славословия.

— Можешь идти за собаками, — сказал Жрец Луны.

Конвей побежал к столбам. Не обращая внимания на раны там, где цепи врезались в плоть, псы, словно сойдя с ума от радости, подпрыгивали и лизали его в лицо. Осмотрев шеи, Конвей удостоверился, что нет ничего серьезного. Однако это не принесло ему облегчения. Подняв оружие, он приказал собакам стоять по местам.

Тяжелая ладонь сжала его локоть. Резко развернувшись, Конвей освободился от захвата. Только теперь он узнал Каталлона. Тот произнес:

— Успокойся. Опасность миновала. Нам нужно поговорить.

Каталлон отошел подальше от толпы. Жреца Луны нигде не было видно. Конвей следовал за ним. Наконец он спросил:

— Что мы можем сказать друг другу?

Вождь кочевников погладил подбородок, изучая Конвея.

Потом махнул рукой в ту сторону, где все еще слабо извивался Отраз.

— Мы в Летучей Орде считаем, что некоторые люди окружены проклятьем, словно крошечные осы, живущие в темных норах. Взрослая оса втаскивает туда живого паука и откладывает в него яйцо. Я сам это видел. Из яйца вылупляется личинка, понимаешь? Паук жив, но он не может двигаться. Личинка пожирает его. Живьем. Мы считаем, что некоторые люди похожи на таких ос. Они пожирают жизни других людей. Даже не зная об этом. Похоже, смерть стоит у тебя за спиной, Мэтт Конвей. Сначала два моих воина. Потом Отраз. И девушка.

— Девушка?

— Из бани. Девушка из Малых, которая делала тебе массаж. Дети нашли ее в реке. Она утопилась.

Натянув поводья, Сайла окинула взглядом раскинувшиеся перед ней просторы. От их потрясающей красоты захватывало дух, разрывалось сердце. После почти месяца тайного и пугающего путешествия через разоренные земли Коса эта красота манила к себе. В чистом и ясном воздухе зазубренные скалы и утесы Суши тянулись на запад, сколько хватал глаз.

Где-то в глубине этих мерцающих далей конец ее путешествия.

Их необъятность потрясала. Сморщенные, изломанные земли, нарисованные, казалось, в неисчерпаемой палитре серых цветов и чуть-чуть омытые голубым и пурпурным. Они поднимались дикими препятствиями на пути ее мечты. Этот свирепый пейзаж был врагом не хуже любого человека. И что страшнее всего, он был прекрасен. Она содрогалась при мысли о том, что должна будет пересечь эти иссушенные долины, взобраться на эти обожженные шпили гор, и все же восхищалась их жестокой красотой.

К тому времени, как Тейт, Додой и Ланта с юным Джессаком догнали ее, Сайла уже успокоилась. Ланта вела за собой последнюю из украденных ими коз, которая давала молоко для Джессака. Это было мускулистое, длинноногое животное, покрытое черной, с белыми пятнами, шерстью. Она показала себя на редкость выносливой путешественницей. Двух других пришлось выпустить во время поспешных отступлений при встречах с крупными отрядами разбойников.

Джессак ехал в корзине. Сейчас она была привязана к седлу коня Ланты. Женщины передавали его друг другу. Каждый раз, держа его на руках, Сайла думала о силе, с какой цепляется за жизнь это крошечное беспомощное существо. Сейчас оба кулачка уже сжимались нормально, обе руки выглядели здоровыми. Несмотря на избыточный вес при рождении, теперь ребенок был чуть крупнее среднего, еще одно доказательство того, что его первоначальные размеры были скорее случайностью, чем передались по наследству. Он был хорошим мальчиком. Очень тихим.

Налатан, обычно охранявший тылы, был избавлен от необходимости нести ребенка. Во время бегства от банд Коссиаров, больше походивших на волчьи стаи, и толп освобожденных рабов они оставались в живых лишь благодаря его способностям. Но когда речь заходила о Джессаке, Налатана все немилосердно дразнили. Он все это воспринимал спокойно. Обращаясь с ребенком, он чувствовал себя так неудобно, как может себя чувствовать только мужчина. И был явно благодарен, когда его освобождали от ухода за младенцем. Тем не менее он сознавал, что в этих шутках есть доля истины, и это не давало ему покоя.

Догоняя остальных, он внимательно глядел на северо-восток. Отрывисто взмахнул рукой.

— Коссиар, которого я допрашивал пару дней назад, говорил, что лагерь кочевников находится северо-восточнее Переменчивого Озера. Это недалеко. Путь кочевников от Дома Церкви к Косу проходит через эти земли.

— В какой стороне Дом Церкви? — спросила Тейт. Ее собак не было видно. У лошади остался уродливый шрам на груди, а еще пара шрамов поменьше украшала круп.

Налатан указал. Угадав следующий ее вопрос, он пристально посмотрел на ребенка.

— Нам придется ехать быстро. Время и расстояние не так важны, как вода или лошади.

— А как же кочевники? — вмешалась Ланта. — Они захотят остановить нас.

Улыбка Налатана стала извиняющейся.