Елена Ершова - Царство медное

И следом за всеми ушла Лиза.

Виктору было страшно признаваться, но иногда ему хотелось, чтобы и она умерла тоже. Так было бы легче перенести предательство, так было бы проще сохранить теплые воспоминания.

Что теперь Линда? Цветущий холмик за выкрашенной в небесно-голубой цвет оградой. Покой и умиротворение. Боль, прошившая сердце и оставившая после себя затянувшийся, но теперь уже почти невидимый рубец.

Пусть бы и Лиза была потерей горькой, но со временем рана бы затянулась. И новый покой сошел бы на душу Виктора, как сошло понимание и прощение погибшей когда-то жены.

Но Лиза была жива. Об этом ежедневно сообщал телефон, разрываясь звонками с ненавистного номера. В конце концов, Виктор не выдержал и снял трубку.

Он почти не слышал оправданий девушки. Да и не хотел слушать. Боль и обида голодными акулами ходили в его душе. Их изогнутые плавники вспенивали кровь, и оттого Виктору хотелось самому стать хищником, чтобы рвать — тело или душу, не имело значения, — и причинять боль. И в этом он очень хорошо теперь понимал господина Дарского офицера.

Лиза была такой же.

«Яблочко от яблоньки…»

Поэтому Виктор говорил сам — говорил много, жестко (даже порой жестоко), и сам радовался своей жестокости, смаковал ее ( как смаковал свои удары Ян ). И когда, в конце концов, Лиза расплакалась и отключила связь, он обрадовался, на миг почувствовав облегчение.

Но затем боль вернулась снова, чтобы с еще большей силой возобновить мучения.

Тогда Виктор плакал перед единственным человеком, с кем еще сохранил хороший отношения. И это был его друг Марк.

Ему Виктор выплескивал все, накопившееся на душе за последние недели. И было это и страх, и отчаяние, и разочарование, и боль, и мука, и много чего еще. Марк выслушивал его, утешал и говорил, что та девушка приезжала в больницу и спрашивала о состоянии здоровья Виктора. Но на этом месте ученый всегда его обрывал и продолжал выплескивать желчь и злобу. Таким Марк его не видел никогда. В конце концов, он подумал, что Виктору просто нужно время, чтобы все переосмыслить и проанализировать. И, может, пожалеть о сказанном в запальчивости.

Так он и посоветовал сделать Лизе во время ее следующего посещение больницы. Они еще встретятся и еще выяснят отношения, но — не теперь.

— Не нужно форсировать события, — так и сказал Марк.

И Лиза согласилась с ним. Только, уходя, она повернулась и сказала грустно, даже виновато, будто оправдываясь:

— А ведь все было совсем не так… Жаль, что Виктор не хочет мне поверить.

Ученый не верил теперь ничему: слишком глубоко в его сердце забралась лютая стужа. В нем сейчас не было места для новой весны.

Виктора выписали домой через две недели. Кости срастались на удивление быстро, но на какое-то время ученому пришлось бы мириться с бандажом и гипсовой повязкой. Впрочем, это беспокоило его меньше всего.

Вернувшись домой, Виктор первым делом собрал тетрадь с записями наблюдений за васпой, рентгенограммы и показания температуры и давления, чтобы в последующем сжечь все это добро. Его не интересовало, куда пропал Ян и почему от самого Виктора вдруг отстали полицейские, которые терпеливо ждали его выздоровления и дачи показаний. Он справедливо думал, что люди разберутся без него. И даже если он исчезнет вдруг — мир по-прежнему будет вращаться, люди будут влюбляться и разочаровываться, а сезоны сменять один другой. Он был лишь винтиком в гигантском механизме жизни, и, осознав это, еще больше замкнулся в себе.

Стужа окончательно заковала его в броню. И теперь в его собственном, свернувшемся под ледяной скорлупой мирке ( коконе? ) не осталось места для радости, или мечтаний, или надежд.

Так думал Виктор ровно до той поры, пока в его квартиру не постучали.

Уверенный в том, что это снова ищет встречи с ним ненавистная предательница, Виктор не сразу подошел к двери. Но стук продолжал раздирать тишину его холостяцкой квартиры, становясь все более настойчивым. Тогда он порывисто прошел по коридору и рывком распахнул дверь.

— Да?

На пороге стоял пожилой представительный мужчина в дорогом пальто.

— Профессор Торий?

— В чем дело? — раздраженно осведомился Виктор. — Мне вызвать полицию?

— В этом нет нужды, — вежливо улыбнулся незнакомец, стряхивая с воротника пальто налипший снег. — С полицией мы уже все обсудили. Разрешите представиться.

Он продемонстрировал ученому синюю корочку.

— Штефан Динику, управление государственной безопасности.

Виктор окаменел.

— Что вам нужно? — только и смог выдавить он.

— Во-первых, давайте пройдем и все обсудим, как цивилизованные люди, — предложил агент, будто квартира профессора была его собственным кабинетом.

Виктор молча посторонился.

Черные живые глаза специального агента только раз скользнули по убранству гостиной, но ученый был уверен, что ни одна мелочь не ускользнула от пристального взгляда. И — что скрывать? — Виктор нервничал.

Ему страстно хотелось ошибиться в причине этого неожиданного визита.

— Не буду ходить вокруг да около, — сразу перешел к делу Динику. — У меня есть предложение, от которого, уверен, вы не сможете отказаться.

Виктор недовольно сдвинул брови. Напор мужчины был ему неприятен. Вся эта встреча казалась одним сплошным испытанием.

— Что за предложение и почему вы уверены в том, что оно меня заинтересует?

— Но по-другому и быть не может, — уверенно возразил ему Динику. — Это же очевидно. Хотя бы, судя вот по этим записям.

Он подхватил лежащий на столе дневник. Первой реакцией Виктора было дернуться, возмущенно выхватить из рук наглеца свою собственность. Но весь его напор разбился о снисходительную улыбку агента.

— Мне не нужно даже раскрывать его, чтобы понять, о чем идет речь, — сказал он. — Об этом кричат ваши работы, ваши книги. Ваша недавняя экспедиция. Вам не придется делать что-то сверх того, что вы обычно делали. Я предлагаю всего лишь завершить свою работу.

— Завершить работу? — эхом повторил Виктор.

— Именно так, — Динику положил тетрадь на место и наклонился вперед, сцепив пальцы в замок. — Мы знаем, что вы нашли в Даре. И мы знаем, кто такой Ян Вереск.

Прозвучавшее имя кольнуло Виктора, словно в висок вошла раскаленная игла. Он поморщился и поправил перевязь загипсованной руки.

— Будем называть его тем именем, которое он сам выбрал, — с улыбкой продолжил Динику. — Думаю, вы уже поняли, что сейчас он находится у нас. Видите ли, генерал Кертес, который отрядил вашу экспедицию, еще не последнее звено в цепочке. Также, как и я, в общем-то говоря.

— А кто последнее? — машинально спросил ученый. — Президент? Парламент? Иностранная разведка?