Елена Ершова - Царство медное

— Увы, нет, — с вздохом согласился Динику. — Васпы должны были остаться тем, кем являлись вначале — слепым оружием в руках командования. Именно поэтому такое значение придавалось муштре и опытам по увеличению иммунитета, выносливости в экстремальных условиях. Недаром для экспериментальной площадки были выбраны северные области Дара. Перелом произошел с появлением первой матки.

Дорога сделала петлю, и взору Виктора открылись стены военной базы. В воображении ярко вспыхнула картинка кружевной паутины. Именно такую аналогию вызывали переплетенные ограждения с колючей проволокой поверху.

Машина подъехала к пропускному пункту и встала перед шлагбаумом. Динику был вынужден прервать свой рассказ, пока часовые проверяли его документы. После чего автомобиль еще некоторое время продвигался по территории базы, и Виктор рассматривал круглые невысокие строения ангаров, лабораторий и административных зданий, чем-то напоминающие скопления опят в осеннем лесу. Стройными рядами стояла военная техника, вокруг которой муравьями деловито сновали люди. Воздух наполнился запахом смазочных масел и топлива.

Проехав еще несколько ярдов, автомобиль остановился перед очередным куполообразным зданием.

— А теперь я покажу вам нашу небольшую лабораторию, — любезно сказал Динику.

«Небольшая лаборатория» оказалась громадным помещением с таким интенсивным освещением, что Виктор почувствовал жжение в глазных яблоках. Это напоминало ему сны о Дарских ульях, где свет был белым, слепящим и холодным, и где спали законсервированные в коконах эмбрионы будущих чудовищ.

Он слегка протер веки и два раза тряхнул головой, прежде чем зрение пришло в норму.

И тогда он заметил еще кое-что…

Все люди, работающие в помещении, смотрели на него.

Не прямо, конечно. Это были косые, быстрые взгляды, едва заметные повороты головы, напряжение в позвоночнике и чрезмерная сосредоточенность на выполняемой работе, когда Виктор в ответ смотрел на них…

…ученый не был уверен, что такое внимание ему по душе.

— Не беспокойтесь, профессор, — уловил его заминку Динику. — Вы здесь что-то вроде легенды. После стольких лет вы первый человек, установивший контакт с васпой, и оставшийся после этого в живых.

— Вы в курсе всех событий, не так ли? — холодно осведомился Виктор.

Его правая рука сейчас находилась в гипсе, и крестообразный шрам на ладони был скрыт повязкой. Но это не мешало ученому чувствовать себя не в своей тарелке.

Будто он сам стал частью эксперимента, который давно уже перешел за рамки опытов «в пробирке».

— Так что насчет королевы? — снова спросил ученый.

— Да. Королева… — задумчиво отозвался Динику, сворачивая в широкий и безлюдный коридор. — До сих пор мы можем лишь предположить, откуда она взялась. Возможно, она тоже оказалась очередным детищем генной инженерии. Или именно здесь проявила свою силу матушка природа. На самом деле у нас нет никаких записей, подтверждающих ее происхождение. Зафиксирован только сам факт ее появления в Даре — более семидесяти лет назад.

Как раз тогда впервые в северном фольклоре появились упоминания о васпах. К этому же периоду относились и археологические находки, и письменные источники. «Кладязь бездны» была открыта руками не ангела, но человека.

— Мы думаем, что образовалась связь между маткой и мужскими особями-солдатами, — сказал Динику. — Именно поэтому послушные рабы вдруг превратились в убийц своих собственных хозяев. По крайней мере, первый улей был построен аккурат на месте дарской военной базы. Тогда же вероятно и образовались касты. Первые солдаты стали гвардейцами Королевы. Последующие поколения — солдатами.

— Вы рассказывали это ему ? — спросил Виктор.

Динику удивленно вскинул брови.

— В этом нет необходимости, — беспечно отозвался он. — Вы ведь не станете разъяснять свою мотивацию дрозофиле, не так ли?

Он засмеялся, довольный шуткой, затем добавил пылко:

— Не думайте, что военные не пробовали уничтожить матку и созданных чудовищ! Но творение не всегда оказывается подвластно своему творцу. Но теперь мы надеемся возобновить опыты и наконец-то взять ситуацию под контроль.

Виктор молчал. Фактически, холодное чувство опасения начало расползаться вдоль его спинного хребта. Ему показалось, что все это уже было когда-то. История повторялась по спирали. Безрассудная игра в бога, ответственность за сделанные открытия. И он, Виктор, был ответственным тоже. За все случившиеся убийства, за стертые с лица земли города, за своих коллег, позволивших создать настолько чудовищное, бесчеловечное подразделение, как Дар.

«Чем же ты отличаешься от меня?» — вспомнился насмешливый вопрос Яна.

Виктор потер вновь заломившие виски.

— Я не смогу, — слабо проговорил он.

Твердая ладонь агента легла на его плечо.

— Сможете, — с уверенной холодностью сказал Динику. — Начинать всегда страшно. Но вы удивитесь, когда узнаете, на что способен ради науки настоящий профессионал.

…Сияние ламп ослепляет. Они похожи на скопление маленьких солнц, и жар растекается по всему телу. Гимнастерка становится липкой от пота и крови.

Кровь бьет тугой струей из глубокой раны в горле Харта, его глаза смотрят в упор. Но в них нет страха, только удивление: почему? разве я плохо заботился о тебе, мой маленький Ян?

Он поворачивает нож, плашмя втыкая его между ребер. У огнестрельного оружия есть свои преимущества, но ничто не сравнится с удовольствием физического контакта, когда расстояние между тобой и жертвой сокращается до величины лезвия.

Харт хватает ртом воздух. Глаза наливаются кровяной влагой. Руки сжимают Яна за локти, но он вырывается и глубже загоняет лезвие. Оно идет рывками, туго, преодолевая сопротивление мышечной ткани. Живот Яна тоже становится горячим и влажным от чужой крови. Он молчит, и Харт молчит тоже. Только бульканьем содрогается горло и по телу проходят конвульсии, похожие на прибой у дальних берегов Эгерских фьордов. Когда-нибудь Ян побывает и там, и воды окрасятся темнеющей медью, а бриз насквозь пропахнет нагретым железом.

Ян знает это совершенно точно. Ему не чуждо некоторое тщеславие, и власть опьяняет его не меньше, чем ощущение липкой влаги на собственной коже.

Он отбрасывает обмякшего, но все еще дергающегося Харта, как сбрасывал когда-то оболочку кокона. Тело заваливается на пол с сырым шлепком выпотрошенной рыбы, но умирает не сразу. Смертоносный механизм отлаживался годами непрекращающихся пыток и бойни, и сапоги еще некоторое время скользят по разлившимся на бетоне лужам. Потом изо рта выплескиваются темные сгустки. Налитые глаза стекленеют.