Эмми Лейбурн - Монумент 14

Я не слышал, как он приблизился. Он всегда подходил бесшумно. Наверняка он перенял этот трюк у бойскаутов.

— Надо же, четверг! — сказала Джози. — Мы здесь всего три дня. Будто целая жизнь прошла, правда?

— Кажется, что да, — сказал Нико.

Я тоже согласился. Я подумал обо всем, что случилось: об аварии автобуса, о том, как мы узнали о мегацунами, о землетрясении, о нашем временном заточении, о том, как я напал на Алекса, парня у ворот, как Астрид напала на Батиста.

Три дня.

— Я рад, что ты чувствуешь себя лучше, Джози, — сказал Нико.

— Да, — согласился я с ним и лег на спину. Мне очень хотелось спать.

Нико стоял и смотрел на погруженную в свои мысли Джози.

С ним явно происходило нечто такое, чего я раньше не замечал.

Его невозмутимый, сверлящий взгляд вдруг смягчился. Нико показался мне более открытым.

Он действительно радовался тому, что Джози чувствовала себя лучше. Не потому, что она была нужна нашей группе, просто он о ней беспокоился.

— Три дня! — спокойно проговорила Джози и покачала головой.

За неделю до церемонии прочитать собственное стихотворение перед одноклассниками было для меня все равно что залезть в школьном буфете на стол к старшеклассницам, снять штаны и продемонстрировать родинку на левом яичке.

Но всего за неделю все может измениться, и теперь я буду читать стихотворение.

Оно пришло мне в голову посередине ночи. Я схватил дневник и начал лихорадочно корябать его на бумаге. В темном магазине скрип ручки был единственным звуком, не считая гудение холодильников.

Закончив, я рухнул и уснул, уверенный в том, что из-под моего пера только что вышло самое гениальное стихотворение в мире. В сонном состоянии мне казалось, что оно поможет спасти мир.

Утром я проснулся, услышав, как Батист повторяет за Хлоей.

Я открыл дневник, чтобы насладиться своей гениальностью, — ничего удивительного — там были одни неразборчивые каракули. Я смог разобрать всего пару слов. Моя писанина хаотично расползлась по всему листу, но самым забавным было то, что я яростно что-то подчеркивал, но никаких слов над линиями не было, только восклицательные знаки.

Итак, мне пришлось все перечеркнуть.

Угадайте, кто приготовил завтрак? Мы с Алексом. Небось вы думаете, что всем уже надоели мои полусырые, полуобугленные деликатесы? Но все за милую душу уплели холодные, даже еще замороженные вафли и подгоревшие картофельные оладьи. Я поручил второклассникам почистить для всех апельсины. Они добросовестно выполнили задание. Я записал это в свой дневник.

Во время завтрака Джози сообщила, что церемония состоится в отделе мебели для спален и ванн через час. Она попросила нас не приходить раньше назначенного, чтобы все приготовить.

— Нам нужно как-то нарядиться? — спросила Хлоя.

Макс застонал и закатил глаза.

— Что? Это же церемония! Как в церкви! — запротестовала она.

— Это хорошая идея, Хлоя. Всем нужно надеть на себя соответствующую одежду, — распорядилась Джози.

— А можно я пойду так? — спросил Брейден. Он был в джинсах и толстовке.

Джози пристально посмотрела на Джейка. Она ждала.

Джейк прокашлялся.

— Мне кажется, что переодеться должны все без исключения, — сказал он. — Ситуация обязывает.

Я хорошенько протерся детскими влажными салфетками и переоделся в чистое. Достав дневник из спального мешка, я снова посмотрел на свое стихотворение, пытаясь разобрать хоть слово, хоть запятую и вдруг услышал звон колокольчиков.

— Что это? — донесся до меня голос маленького Генри.

Он выбрался из игрушечного домика, который они с сестрой построили из картонной коробки. Вслед за ним тут же возникла Каролина.

— Это колокольчик, — ответил я. — По-моему, это Джози хочет нам сказать, что пора собираться на церемонию.

— Наша мама их очень любит, — сказал мне Генри, беря меня за руку. — У нее их штук пять, она развешивает их по всему саду. Их часто сдувает ветром, но она всегда снова вешает. Ей очень нравится, как они звенят.

— Я знаю, — улыбнулся я, — у нас в саду их тоже слышно.

Моя мама из-за этих колокольчиков называла их маму хиппи, но я с ней был не согласен.

— Наша мама говорит, что они звучат, как в сказке, — добавила Каролина.

— Кстати! — пришло в голову Генри. — Давайте возьмем для нее несколько штук! Когда мы сможем отсюда выйти, захватим их с собой!

— Это хороший подарок, — добавила Каролина, кивая.

— Конечно, — сказал я. — Если хотите, вы можете взять для нее два колокольчика. По одному от каждого.

Они подобрали подходящую случаю одежду Генри надел на себя черные брюки, нарядную рубашку и трикотажную куртку. Каролина выбрала нарядное платьице в тон рубашке Генри, колготки и лакированные черные туфельки.

Они умыли веснушчатые мордашки и пригладили волосы.

Я подумал про себя, кто эти дети?

И что они думают о происходящем?

Генри не просил меня взять его на руки, но я все равно его поднял. Он обвил мою шею маленькой ручонкой и сразу почувствовал себя в безопасности. Каролина вцепилась в мою руку.

— Как здорово, что ты с нами, Дин, — сказала она мне. — Ты ведь наш сосед, и мы давно тебя знаем.

— Я тоже так считаю, — ответил я.

Джози расчистила пространство от мебели. Поскольку предметы были сложены один на другой, я предположил, что к приготовлениям приложил руку и Нико.

Она прикрепила несколько золотистых и оранжевых дамских шарфиков к флуоресцентным лампам, и сразу все изменилось. Свет сразу стал приглушенным, более теплым и успокаивающим. Пол был застелен множеством ковриков. По краям свободного пространства были приготовлены подушки для сидения. Перед каждой подушкой была установлена большая незажженная свеча. В центре виднелась некая декоративная композиция из огромного, лежащего на полу зеркала, множества искусственных цветов из отдела подарков и разбросанных стеклянных шариков.

Выглядело это мило. Вернее, даже красиво.

— Пожалуйста, усаживайтесь.

Хлоя села рядом с Джози. За ними на карнизе висели колокольчики. Джози то и дело кивала Хлое, и та ударяла по колокольчикам маленьким молоточком.

Неторопливой походкой, вразвалочку явились Джейк и Брейден. После вчерашнего кулачного боя с Нико вид у них был слегка помятый. Лица украшали ссадины и синяки.

Брейден окинул взглядом сидящих и закатил глаза. К его чести, он не фыркнул и не стал насмехаться. Я уверен, у него есть шанс не стать окончательным уродом.

Как всегда неслышно появился Нико. Его левый глаз слегка припух, и, хотя выглядел он вполне аккуратно, я смог разглядеть следы крови вокруг его ноздрей. Он сел напротив Джейка и Брейдена на противоположной стороне круга, и я заметил, как они посмотрели друг на друга и отвернулись. Взгляды, надо сказать, были оценивающими и неприязненными.