Дарья Аредова - Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)

Хоть глазочком заглянуть бы,

Заглянуть в грядущий век

И узнать бы, что за судьбы

И узнать бы, что за судьбы

Ждут тебя

Ждут тебя, Человек…

Нэйси

— И что для этого нужно, Гич? – громче повторила я. Он вздохнул и тихо ответил:

— Жертва.

Повисла пауза. Только выл ветер.

— Так, для этого придется умереть? – уточнила я. Гич кивнул.

— Я! – неожиданно встряла между нами Алиска. – Я готова!

Мы с Гичем сперва растерялись, потом уставились на нее.

— Ты?! Не может быть! Ты же трусиха!

— Я не трусиха! – Алиса ревела взахлеб. – Ну, да, может, и так, ну и что?! Если после этого все останутся живы – я готова!

Гич прищурился.

— Ты уверена, найра? – очень тихо спросил он. Алиса кивнула.

— Я буду жертвой, Гич – проведет ритуал, а ты, Нэйси, отправишься в будущее и отключишь установку!

— Алиса…

— Ты лучше, чем я, это сможешь! У тебя отец работал на генераторе, ты разбираешься в механике! А я… я уже хотела умереть, но не смогла. Да и Дэннер никогда меня не полюбит. Я пожертвую, а ты иди.

— Подождите! – вмешался Гич. – Ты хочешь, чтобы я тебя убил? Ты меня, конечно, прости, но я не смогу.

— Но ты всегда нам помогал! – закричала Алиса.

— Помогал. А детей я не убиваю.

— Тогда ты, Нэйси!

— Да иди ты! – испугалась я.

Алиса выдохнула, сверкнула глазами и достала пистолет.

— Тогда я сама.

Алиса

Пистолет дрожал в руке. Все-таки я очень боялась смерти. Но – надо, так уж надо. Иначе все это зря, понимаете? Зря мы потащились в институт, зря перенеслись в прошлое, зря шли через Навь. И Дэннер зря меня спас. Не все верят в судьбу, но я думаю, что именно для этого я и не утонула тогда в канале. Чтобы спасти всех. Я правильно распределила роли, у кого что лучше получается: Нэйси на установку, Гича на ритуал. А Дэннера, Обреза, Кондора – защищать Город. И Аретейни лечить людей. Лидии, конечно, всех кормить, Лаэрри играть на пианино, а Лесли – печь вкусное имбирное печенье. Возможно, Лидия возьмет ее работать к себе в бар.

Я смотрела на появляющиеся на снегу одна за другой руны и мысленно повторяла имена.

Кондор. Лидия. Дэннер. Лесли. Аретейни. Лаэрри. Обрез. Артемис. Эндра. Нэйси. Гич. Маша и Сережа из прошлого. Подполковник КГБ Владлен Александрович.

Они должны выжить. Все должны выжить. Все.

— Алиска… – Нэйси плакала, но не решалась подходить ко мне. – Может, есть какой-нибудь другой путь? А, Гич?.. Подскажи другой вариант!

— За все надо платить, маинганс. – Гич, наконец, закончил чертить, распрямился и отвернулся. Я вдруг увидела у него на глазах слезы, успела увидеть. – Начали.

Аретейни. Дэннер. Кондор. Лидия. Лесли…

Будьте счастливы.

Нэйси

Я стояла одна посреди огромного пустого института и ревела. Громко ревела, взахлеб, даже вся тряслась от рыданий. Просто стояла и ревела.

Но надо было идти, и я, отревевшись, побрела в подвал. Там должны быть детонаторы. Надо отключить аварийные системы. Тогда все генераторы остановятся, все системы замрут. И рвущуюся из пробоины силу уже ничто не сможет удерживать. Поэтому надо очень быстро взорвать институт. Люк завалит, и есть вероятность избежать катастрофы. Маленькая – но есть.

Если сработают детонаторы. Если не отсырела взрывчатка. Если не закоротит проводка.

Если…

Дэннер

Мелодия отгремела маршем и полилась легким вальсом. Пальцы бездумно бегали по клавишам. Пора было застрелиться, но я все не решался.

— Автоматизация труда – полезная штука. – Щелкнуло. Заглушая мое пианино, старенький проигрыватель разразился танго. Я аж подпрыгнул и едва не прихлопнул себе руки крышкой. – Отдохни, Дэннер. Чудесно играешь, к слову.

Я смотрел на нее, не в силах пошевелиться. Фантом. Призрак. Перевертыш. Или я схожу с ума.

— Дэ-эннер… – Ласточка легко улыбнулась, шагая навстречу. – Где твои манеры? Пригласи меня на танец.

Я молчал.

Ласточка нахмурилась.

— Немедленно.

Ее рука обхватила мое запястье – теплая, сильная и вполне живая. И мы закружились по развороченному бару. Ласточка, улыбаясь, поправила мою руку, переложив со своей спины на поясницу.

— У тебя неплохо получается.

— Я, вообще-то, не умею. – Все казалось странным, абсурдным сном.

— Да нет же, напротив, – она закружилась, – неплохо умеешь.

— Видел в кино…

— Схватываешь на лету, значит.

— Я бы сказал, на ходу.

— Точно. – Она рассмеялась. – А скажи-ка мне, мой родной, одну вещь: почему я прихожу в себя на полу среди обломков, а ты как ни в чем не бывало играешь на пианино вместо того, чтобы помочь? И откуда этот деревянный кораблик?

Кораблик – пока что, без парусов – стоял на стойке. Я выложил его, чтобы не поломался в кармане.

— Сделал для Октябрины. Я заметил у нее в комнате много картинок с парусниками.

— Подарок? – Ласточка улыбнулась. Если это и сон – я не хочу просыпаться. Я, скорее всего, вырубился прямо за инструментом. Ну и ладно. – Это хорошо. А кто это – Октябрина?

— Девочка, которую мы вытащили из разграбленного дома. – Ее глаза были совсем близко – серые, как осеннее небо, сияющие и чуть насмешливые. – Ты не помнишь?

— А, рыженькая. – Ласточка на мгновение прижалась ко мне, чтобы затем отстраниться – легко, грациозно, стремительно. Все-таки, на что я не люблю этот вид искусства, но танго очень красивый танец. Танец страсти. Вот только мне было совсем не до того. – Помню. Ты так меня держишь, словно боишься, что я исчезну. Легче, Дэннер. Это же танец, а не бой.

— Я больше привык ко второму. – Я перехватил ее и притянул к себе. – А ты, прошу тебя, не исчезай. – Ее губы были такими же теплыми, и дыхание – живым. И она обхватила меня за пояс, запрокинув голову, снова безоговорочно позволяя себя целовать. Какой хороший сон… а может, это морок-ловушка? Пусть так, мне все равно.

Ласточка… родная моя… живи.

Я умру, а ты – живи.

Только живи.

Аретейни

Он не притворялся. Он, правда, ничего не понимал. Впрочем, я и сама не понимала, как очутилась в баре.

Последнее, что я помню, это нашу стычку с вампиром. А потом меня словно выключили. И включили уже на полу среди обломков стола. Дэннер смотрел на меня как на привидение – бледный, уставший, задерганный, сам на упыря похож, того и гляди оскалится и набросится. Когда он поцеловал меня, выяснилось, что он еще и успел изрядно выпить.

— А еще виски есть? – поинтересовалась я, когда мы, наконец, наобнимались вдоволь. – Я тоже хочу.

— Сейчас. – Снова этот взгляд! Так люди смотрят, когда сомневаются в собственной адекватности. Дэннер будто проверял, не галлюцинация ли я, и не собираюсь ли, случаем, исчезнуть. Но виски, все же, налил. И тем более, неуместно прозвучал в пустом разграбленном баре дежурный вопрос: