Олег Шовкуненко - Оружейник-2. Азартные игры со смертью [СИ]

¬― Максим, ты самый лучший! ― девушка наклонилась ко мне и робко чмокнула в щеку.

― Конечно, лучший, ― шутка должна была замаскировать мою темно-зеленую тоску. ― А теперь иди, брат ждет. И передай ему от меня привет. Скажи, что утром обязательно зайду.

Я еще долго смотрел в пустой темный дверной проем, в котором исчезла моя подруга. О чем думал? Да не о чем конкретно. В голове вертелся калейдоскоп из событий этого сумасшедшего дня. Цирк-зоопарк, сколько в нем сегодня всего намешалось. И горе, и радость, и жизнь, и смерть. В другое время хватило бы на годы, а вот сейчас глядишь ты, всего один день.

Хоть уже и было достаточно поздно, часов девять, полагаю, я поднялся с холодного матраца, затушил уже и без того догорающий костер и поплелся в автомастерскую Рынка, куда несколько часов назад собственноручно перегнал свою многострадальную «восьмидесятку». Похоже, сегодня только она одна и ждала меня, только ей я и был нужен.

Я вытирал руки куском грязной промасленной тряпки и с улыбкой глядел на Серебрянцева, копошащегося на броне «302-го». Цирк-зоопарк, до сих пор не могу поверить, что это он, живой и по всей видимости здоровый. Да и не я один. Несколько раз видел, как Лиза, проходя мимо старика, прикасалась к нему рукой. Просто так, без причины, только чтобы убедиться, что Ипатич существует на самом деле, а не привиделся всем нам. Серебрянцев на это лишь смущенно улыбался. Очень смущенно. Для него ведь событий последних дней просто не существовало.

Сознание ученого выключилось вместе со взрывом гранаты, прогремевшем в стальном чреве БТРа. Серебрянцев еще помнил, что пытался заслонить ребят, а дальше… Пришел он в себя внутри троллейбуса. Того самого, что стоит поперек улицы Кирова. Выбрался старик наружу и сразу увидел указатель «Поселок „ПОДОЛЬСК“, 300 м.». Всего триста метров!

— И чего это ты такой счастливый? — Леший как всегда подошел очень тихо. И если бы я не знал этой его привычки, то сказал бы, что подкрался.

— Выглядит вроде нормально, — ответил я другу.

— Тебе что повылазило? — возмутился подполковник. — Какое там нормально! Башню теперь не повернуть. У нее теперь сектор обстрела в лучшем случае градусов сто шестьдесят! Бортовые двери заблокированы намертво. И это я еще не вспоминал, что ты как водитель потерял половину обзора.

— Балда! — покачал я головой. — Серебрянцев выглядит нормально.

— А-а-а, ты о нем… — Загребельный еще несколько секунд изучал цепочки прямоугольных блоков, которые в трех местах перетянули стальное тело бронетранспортера, а затем перевел взгляд на человека, который их монтировал.

Наши взгляды не укрылись от пожилого ученого. Но Ипатич не страдал звездной болезнью, а поэтому не отнес их на свой счет. Серебрянцев решил, что в нас вновь закралось сомнение относительно этого странного устройства.

— Просто гениальное изобретение! — прокричал он нам. — Этим ребятам из «Молнии» памятник надо поставить.

— Надгробный, — мрачно пошутил Леший.

Старик поник плечами:

— Да… жалко, что погибли.

Слова Серебрянцева мы едва расслышали. Скорее прочли по губам. В мастерской Рынка сейчас было довольно шумно. Особо не поговоришь. Недавно вернулась группа старателей. Фомин отправлял их на юго-западную окраину города, в зону, где когда-то шли бои. Только там среди сотен искореженных и расплавленных боевых машин можно было отыскать запчасти для моей «восьмидесятки». Мужики оказались настырные и таки откопали десяток рабочих амортизаторов плюс два торсионных вала. Сейчас все это сокровища чистили, смазывали и красили.

Чтобы не напрягать как слух, так и голосовые связки, мы с Андрюхой подошли к самому борту БТРа. Загребельный помусолил свисающий разъем какого-то еще неподключенного кабеля и поморщился:

— Паршиво как-то на душе. Из-за этой штуки сволочь Зураб две сотни человек положил. А мы как будто его наследники. Пользуемся тем, что папик заготовил впрок.

— Раз уж система оказалась в наших руках, то глупо ею не воспользоваться. Только бы сработала.

Я как будто оправдывался и причем не очень уверенно. Наверное потому, что меня тоже жгло чувство стыда. Перед мертвыми оно было ничуть не слабее, чем перед живыми.

Лязг открывшегося десантного люка позволил отвлечься. Из него неуклюже, придерживая забинтованную культю руки, высунулся Блюмер. Белое как полотно лицо, впавшие глаза. По большому счету аспиранту ХАИ было еще рановато вставать с койки. Но прознав о чудесном воскрешении Серебрянцева, Сергей тут же сбежал из больницы. Я видел как забившись в дальний угол мастерской они долго говорили. Очень долго. Мужики вроде столько времени отношения не выясняют, какими бы сложными те не были. Понимая это, я по праву командира решил вмешаться. Каково же было мое удивление, когда, подойдя к ним, я обнаружил, что оба деятеля от науки увлеченно чертят на полу какие-то схемы и формулы. Вот цирк-зоопарк, бывают же такие люди!

Было это сегодня утром, и с тех пор родственные души, или вернее будет сказать родственные умы, не расставались и вместе трудились над монтажом, а главное усовершенствованием энергетического щита. Честно говоря, мне не очень-то верилось, что эта штука сможет противостоять аномалиям Проклятых земель. Защита от жесткого космического излучения это одно, а вот аномалии… Аномалии, как я понимаю, явление совершенно иного сорта. Правда Ипатич обозвал меня неучем и закостенелым скептиком, но из этого еще не следует, что он прав, что эта его всеобщая энергетическая теория не полное дерьмо.

В который раз я оглядел защитную установку и теперь уже окончательно решил, что применять ее мы будем только в крайнем случае. В самом крайнем случае! Если уж прижмет по настоящему, и дальше только на тот свет.

Странное дело, при мысли о смерти вновь вспомнилась теория товарища Серебрянцева. Вот ведь привязалась, проклятая! Теперь и помереть спокойно не даст. Все будет нашептывать, что, лежа на смертном одре, ты перетекаешь из одного состояния в другое. Вот бы все наоборот! Не мы во что-то, а что-то в нас. Зарядка, как с аккумулятором.

Глупые мысли, наивные желания и я даже знал откуда они возникли в моей башке. Причиной был Пашка, который вопреки всем правилам и законам медицины поднялся на ноги. Пацану, конечно, влили всю ту химию, что мы раздобыли у бандитов, но она не могла подействовать так быстро. Маннитол это же не живая вода, в самом-то деле! Должны были пройти недели. Однако недель не потребовалось. Пашка уже слоняется по больнице. Я потолковал с врачом и получил ответ, что они ошиблись в оценке травмы и поставили пациенту более тяжелый диагноз. Возможно все это и так, но только странное совпадение: два кристалла из числа тех, что я подсунул мальчишке под голову, потухли, превратились в бесцветные стеклянные шарики. Энергия их иссякла. Может бесследно улетучилась в космос, а может…