Николай Грошев - Дыра. Путь на ту сторону (СИ)

Дальше шли, в полном молчании. Левую сторону просматривали внимательно, правую не очень. Дело в том, что справа улица впитала в себя оба архетектурных жанра — тихий ужас слева и полная жесть справа, и всё в одном флаконе. Абсолютно целые здания, соседствовали таким, где по первому впечатлению взорвался артеллирийский снаряд. В самом деле, на месте некоторых зданий кроме воронки, заполненной вонючей чёрной жижей ничего не осталось. Кое-где обвалились крыши, либо часть стен. Несколько зданий выглядели так, будто их построили лет семьсот назад. Краска давно сошла, брёвна ссохлись и сгнили, окна перекосило набок, а следом стоит красивый домик с ажурными наличами на окнах и ситцевыми занавесками за стеклом.

Впечатление посёлок оставлял жутковатое. Так что, когда дошли до конца улицы, только Тихий оставался спокоен как удав. Он уже не раз видел подобные сёла. А вот «сталкеры» привычный цвет лица оставили где-то метров сто в обратную сторону. Теперь разруха и кирдык мировой цивилизации оказался по левую руку, а сохранившиеся в первозданном виде домики по правую.

— Вроде тихо. — Неуверенно проговорил Тихий. Системы пехотки тут не слишком помогли. Шлем ведь не только биноклем мог прикидываться. Имелся даже инфракрасный и волновой режимы видения. То есть, в шлеме он мог видеть в темноте и сквозь препятствия, если конечно, они не были из толстого металла или свинца любой толщины. Свинец, почему-то, в волновом режиме виделся пустым пятном, как и всё что находилось за ним. Тут Тихий и решил, как вернётся, пошарит в интернете и попытается выяснить что такое все эти режимы. Встроенное в интерфейс шлема краткое руководство, на детали оказалось скупо, а ему раньше в голову не приходило попытаться узнать больше о таких вот загадочных вещах. Узнавал строго по необходимости. Вот как-то начал шлем его доставать постоянно всплывающими надписями «опасность!», да утверждать что кончается энергия, тогда Тихий и просмотрел всё касательно источника питания своей новенькой брони. Сделал два выхода и в памяти всплыло, что уран, в обще-то, вещь радиоактивная, а, следовательно, урановая батарея брони, тоже не совсем полезна для здоровья. Но всё выяснив об этой части своей обновки, он ничем иным интересоваться и не подумал. И сейчас, пред ликом этого места непонятного — толи чуда природного, толи кошмара людского, поклялся себе как вернётся выяснить вообще всё и про все узлы своей брони. По крайней мере, то, что можно найти в книжках и сети.

— Дома посмотрим?

— Конечно, Шустрый. Нахрен ещё мы сюда пришли? — Тихий с сомнением посмотрел на среднюю улицу. Там тоже имелись целые дома, но было там и что-то такое…, он не мог объяснить, но чувствовал — в те дома ходить не надо. Вообще, сейчас у него на лице отразился настоящий страх. Хорошо что в шлеме, молодёж не заметит. Страх ведь штука такая, как смех, только хуже. Улыбнёшься ты или рассмеёшься, а напротив тебя сидит мрачный понурый человек. Увидит он твою улыбку и невольно тоже улыбнётся. Смех заразен. Передаётся визуально. Но страх чувство куда боле сильное. Его не обязательно видеть. Он мгновенно может передаться другому человеку. Достаточно просто ощутить сию неприятную эмоцию и через пару минут стоящий рядом начинает нервничать. А если этих других вокруг тебя много и угроза, тебя поразившая ужасом видна и им, страх в две секунды превратится в слепую панику. Такова природа людская. Если мышки передают предупреждение об опасности писком, то человеческая эволюция придумала намного более эффективный метод. Никто не знает что это за метод такой, но факт на лицо — страх, поразив одного, легко забирает всех кто стоит рядом. Может, потому люди до сих пор и не вымерли.

— Идём вместе, я впереди, Тоха за мной, прикрываешь со спины. — Странное дело — от этих слов парень вдруг надулся важностью и даже смело нахмурил брови, почти что ровной дугой. — Шустрик, ты слева от нас и глядишь куда сердце подскажет. Прислушивайся к внутреннему голосу. Если что почувствуешь или не увидешь — говори. Не хорошее у меня чувство ребят, как бы тут призрак не завёлся. Хотя не пойму откуда им тут взяться. Вышек то нет…

— Призрак?!

— Шустрик, делай что сказал, расспросы потом. Всё, топаем.

И потопали, к крайней левой улице, где все постройки сохранили презентабельную внешность, проигнориров апокалипсис погубивший соседние домики. Первый дом осмотрели быстро. Там и было всего три комнаты. Дверь не заперта, просто прикрыта. Внутри чисто, будто только что прибрано. На кухне тарелки чистые, чашки блестящие. Казалось, хозяйка недавно вымыла посуду, да вышла куда-то на пять минут. Пока Шустрик не залез в холодильник, так и казалось.

— Сори друг, забыл предупредить. — Смущённо сказал Тихий, закрывая дверцу холодильника. Протянул руку позеленевшему парню. Шустрый поблагодарил за помощь невнятным хрипом, поднялся на ноги и тут же побежал к раковине. Где и стал издавать громкие, слегка рычащие звуки. — Парни, когда нос суёте в холодильники, там шкафы, где жратва могла быть, вы лучше задерживайте дыхание. Там такой срач, что и сдохнуть можно.

Шустрый попугав раковину минуты две, уселся на стул, за обеденный столик и вытирая со лба пот, попытался отдышаться.

— Не спеши, покури пока. Тоха, с ним остаёшься, я быром осмотрю остальные комнаты.

И Тихий оставил парней на кухне — ему, почему-то, вдруг стало очень жалко этих двоих. Совсем щеглы, начитались всякой возвышенно-героической лабуды и бросились в пасть льву. Хотя скорей уж с откоса да в выгребную яму. И зачем спрашивается? Шли бы лучше учились, девчонок на партах тискали, да в аудиториях между парами…, зачем им такой риск, с шансом помереть восемь к одному? И помереть легко тут не всегда удаётся. В такие места следует идти тем, для кого уже нет места на той стороне. Конченные люди, чей путь окончится либо в тюрьме, либо в канаве с ножом в брюхе, за вовремя не выплаченный карточный долг — таким место на острие ножа. А эти двое совсем молоды. Они ещё могут найти своё место на той стороне. Увы, на протяжении всей человеческой истории получалось всё совсем наоборот. Туда, где смерть и неизвестность, не всегда шли люди вроде Тихого, но молодые, у кого всё впереди, перед которыми все дороги открыты, приходили всегда. И умирали сотнями, в погоня за иллюзиями и призраками благ земных, за которыми так любит прятаться смерть.

В доме ничего интересного не обнаружилось. Везде чистенько. Постели заправлены, на тумбочке стоит плазменный телевизор, начала века. Накрыт тюлевой занавесочкой. На стенах фотографии каких-то людей. Есть среди них старик увешанный орденами — ветеран второй мировой, скорее всего. Обычный домик, он такие и на той стороне видел.