Евгения Федорова - Призраки Припяти (СИ)

Примерно через месяц после выздоровления хозяина, жизнь мальчика в теплой избе дядьки Макара кончилась. Ранним утром Макар разбудил Диму еще до сумерек и велел собраться, чтобы уезжать.

Они запрягли пегого мерина Сура в сани, собрали узелок с едой и самогоном, оделись тепло и поехали куда-то. Сур, выйдя за околицу, заупрямился, встал, как вкопанный, предчувствуя долгий путь, но Макар протянул его поперек хребта поводом, и мерин нехотя двинулся с места.

Их путешествие показалось Диме бесконечным, потому что стояли крепкий февральские морозы, мир вокруг казался однообразно белым, дыхание застывало в воздухе. Конь, пробираясь по глубокому снегу бездорожья, едва волочил ноги, все больше выбиваясь из сил. Мальчик грел руки в длинной шерсти Лиса и думал о Вовке. Ему было очень грустно расставаться с ней.

Они проезжали одну деревню за другой, останавливались на ночлег и отдых, но вскоре снова отправлялись дальше, оставляя за собой такой далекий и неправдоподобно уютный дом. Макар много пил с разными людьми в деревнях, а, прощаясь, всегда напоминал, ну… ты меня не видел.

Уже потом Дима понял, что путь до города занял что-то около недели вместе с тем днем, который путешественники провели у очередного друга Макара. Двинуться дальше не было никакой возможности — коню требовался отдых, да и Макару тоже, а, кроме того, на улице разыгралась жуткая метель так, что в двух метрах все тонуло в снежном, бешеном хороводе.

Но тогда для мальчика путь растянулся в долгие месяцы и Дима даже не смог радоваться, когда они, наконец, добрались до Малаховки. Его уже тогда гордо величали городом, но на самом деле это была большая деревня с десятком кирпичных пятиэтажек. Макар зашел в первый попавшийся магазин — маленькую бакалею, бедную, как и сама деревня. Полупустые прилавки покрывала пыль, цветок на низком подоконнике увял от холода. Диму Макар оставил у входа ждать и приглядывать за санями. Он долго разговаривал с хозяином магазина, а потом выглянул на улицу:

— Пес остается в санях, а ты, Димка, иди сюда…

И когда мальчик вошел в магазин, Макар сказал ему, указывая на пузатого, высокого мужчину в сером переднике:

— Вот, Дима. Ты умный парнишка, тебе нельзя больше у меня жить. Этот добрый человек согласился дать тебе работу. Будешь делать все, что он скажет. За это он будет кормить тебя и твоего пса и разрешит вам ночевать в магазине под прилавком.

Потом Макар вышел, и Дима как привязанный последовал за ним, потерянный и ничего не понимающий.

— Обо мне не вспоминай, — шепнул ему Макар на самое ухо, сгоняя пса с саней. — Никому не болтай о своем родстве. Ты же взрослый мальчик и понимаешь, что за тобой охотятся. Смотри, не зли хозяина, иначе окажешься в чужом городе совершенно один. В такие морозы тебе просто не выжить. Нож свой никому не показывай — отымут. Держись, сынок, я знаю, ты справишься. Если почуешь беду, если кто-то начнет тебя вдруг разыскивать, начнет называть знакомые имена — беги без оглядки. Постарайся наладить по городу связи, чтобы быть в курсе происходящего. Ну, давай!

Он взял под уздцы мерина и поворотил его, потом вскочил на сани и огрел животное концом поводьев. Мерин недовольно задрал голову и побежал вялой рысью, раскидывая неглубокий дорожный снег.

Дима долго стоял у входа в магазин, пока Макар не исчез из виду и потом еще долго, пытаясь понять, как же ему теперь быть. Он с Лисом остался совершенно один в чужом месте…

— Эй, парень, сюда поди, — грубо позвал хозяин бакалеи.

Мальчик, понурившись, поплелся к нему.

— На, — продавец протянул Диме кожаный намордник. — Одень на своего пса.

— Но он не кусается, — возмутился Дима.

— Одень немедленно и затяни потуже, я не хочу, чтобы в моем магазине была собака без намордника! — Взревел хозяин магазина.

— Но он будет охранять ваш магазин! — Дима сделал последнюю попытку спасти Лиса от неволи, но мужик так раздулся и покраснел, что он с неохотой все же надел на Лиса намордник. Пес обалдело смотрел на то, что с ним делают, а потом начал мотать мордой — ему не понравилось новшество.

А через секунду Дима пожалел о своей нерасторопности, потому что на его плечо опустилась короткая палка — отпиленный кусок рукоятки лопаты или косы. Удар дубинки свалил его на пол. Пес зарычал и бесстрашно бросился атаковать, но был отброшен точным ударом ботинка. Он вскочил и налетел снова, но получил страшный удар по голове…

— Вшивые щенки! — презрительно выплюнул мужчина. — Звать меня Хозяином, не мешкать, делать что скажу. За невыполнение — наказание; за непослушание — наказание; за наглость — наказание; за воровство — наказание. Попытаешься снять намордник псу — его пристрелю, тебе — наказание. Ты все понял?!

Он нагнулся и пренебрежительно сдернул с мальчика шапку и новенький шарфик, связанный ему на дорогу Вовкой.

— Это тебе не понадобиться, будешь закаляться. Понял, что я сказал?!

— Да, — растеряно отозвался Дима, пытаясь подняться.

— Да, Хозяин! — еще один удар пришелся поперек спины. — Понял, щенок?!

— Да, Хозяин! — на этот раз он не спешил подниматься, наученный горьким опытом.

Было не столько больно, сколько обидно. Непрошенные слезы сдавили горло, выжигая силы. Почему так?! Как мог дядька Макар отдать его в лапы этого чудовища?! Почему он уехал. Что теперь будет с ними? Лис тихо скулил, вряд ли он мог подняться после такого удара. Диме хотелось перегрызть Хозяину глотку, но он не мог. Оставалось ждать…

Мальчик не проронил ни одного лишнего слова. Хозяин велел ему вымыть пол — он вымыл; Хозяин велел отвести пса на задний двор — он выпросил для Лиса место в теплой подсобке. За эту просьбу Хозяин приказал мальчику вычистить выгребную туалетную яму и лишил его еды на три дня. Дима работал грузчиком и уборщиком, он бегал по поручениям и вызнавал цены в соседних магазинах, он мыл посуду и таскал воду. Слава богу, у Хозяина хватало ума кормить пса. Сам Дима ел один раз в день и то какие-то отбросы. Хозяин давал им с псом по миске — одна больше (для пса), другая меньше раза в два — чего-то мутного, с какими-то комьями, где угадывались и картофельные шкурки и греча и просо и геркулес. Псу в миску Хозяин неизменно добавлял тушенку, мальчику нет. Дима ни разу не поменял миски местами. Он никогда не жаловался и ничего для себя не просил.

Без шапки он очень быстро простудился и его стал постоянно мучить тяжелый кашель. Его веселость увяла, погребенная под гнетом повседневности и безысходности. Он был грязен и постоянно голоден.

Как-то сердобольная старуха, зашедшая в полупустую бакалею, дала мальчику яблоко со сморщенной шкуркой. Ничего вкуснее в преддверии весны он не ел. Это был, наверное, самый счастливый день той страшной зимы.