Уильям Квик - Заложник вчерашнего дня

Интересно. Глория была первым человеком, высказывающим свою точку зрения. Но она не ответила на вопрос.

— Так ты его знаешь? — повторил Гарри.

— Нет. И не думаю, что кто-либо может этим похвастаться. Толком о нем никто ничего не знает.

— За две сотни лет он совершенно не изменился. Это невозможно.

— Почему? Существуют специальные технологии…

— Нет, — перебил ее Гарри, — они не всесильны. Кто он, Глория?

— Я не знаю.

— Но кто-то же должен знать?

Вопрос остался без ответа.

— А ты кто, Глория?

Снова молчание.

Он попытался еще раз докопаться до сути, когда они вернулись в его апартаменты. За большими окнами, над холмами сгущались синие сумерки. Несколько ранних звездочек выбрались на темнеющий небосвод, мерцая, как крошечные сигнальные огни космического корабля.

— Глория, я могу обсудить с тобой некоторые детали?

— Валяй. Я вся — внимание. — Лицо ее было спокойным, и из широких губ почему-то не торчала сигаретка.

Гарри постарался подобрать правильные слова и говорить как можно спокойнее.

— Я много размышлял и пришел к определенным заключениям.

Глория полусидела на подлокотнике огромного кресла. Словно опомнившись, она достала сигарету и закурила.

— А именно?

Гарри собрался с духом, лоб его покрылся холодной испариной.

— Эрл Томас — не центр всего. Только часть.

— И? — Глаза ее сверкнули.

— Я сопоставил хронологию. В нашем ломбарде вначале появляется этот чудик с таинственным кубом, артефактом. Потом Томас накладывает на него свою лапу. У него полно сообщников как среди людей, так и среди ящеров. Мой отец погибает, и Фрего сообщает мне, что это — дело рук Томаса. Я узнаю, что отец работает на секретный проект под названием Поиск. Земной Поиск. Его люди обнаруживают, что Томас отправляется на Петербург. Мы следуем за ним. Девушка-агент… — Гарри еле справился с волнением, внезапно нахлынувшим на него, — убита. Ее сообщение приводит нас сюда. Здесь мы встречаем Чазма — еще одного члена группы Поиска — и попадаем в заброшенную дыру, то древнее здание. Томас устраивает нам засаду, похищает или убивает Фрего, чуть не кончает со мной. И исчезает. Затем я, с помощью компьютера Чазма, знакомлюсь с богатейшей историей Томаса. Ты его знаешь. Чазм — тоже.

Глория выдохнула облако серебристого дыма.

— И ты приходишь к выводу… что?

— Томас — одна половина загадки. Остальное — я.

— Слишком много на себя берешь. Ты видел досье на него. Томас старый и могущественный человек. Просто какая-то огромная сила. Что ему за дело до семнадцатилетнего юнца?

— Не знаю. Но я не верю в совпадения. Он мог бы разделаться со мной еще в ломбарде. Или на Петербурге. Или, наконец, здесь. Почему Чазм прибыл к месту боя как раз вовремя? Почему Томас воспользовался ножом, а не чем-нибудь более существенным?

Она пожала плечами.

— Потому, что ты ошибаешься. Соль всего — артефакт. Томас завладел им и убил твоего отца, чтобы замести следы. Фрего отправился за ним, потому что был задействован в Поиске, это его работа. Тебя он взял с собой, потому что ты настаивал. Но теперь Томас исчез, исчез вместе с артефактом, а Фрего нет. Все, охота закончилась. Ты в безопасности по той простой причине, что теперь ты ни во что не вовлечен.

— Как раз наоборот.

Она зажгла новую сигарету и погасила окурок предыдущей.

— Не понимаю.

— Я — единственный оставшийся. Последний Поисковик.

Она засмеялась и тут же закашлялась, поперхнувшись дымом.

— Ну уж нет, Гарри. Совсем нет. Здесь, на Ариусе, я и Чазм — центр Поиска. Были и есть.

Он прикрыл глаза.

— Тогда кто такой Томас и зачем ему нужен куб?

Глория издала низкий урчащий звук, похожий на мурлыканье.

— Прекрасно.

Гарри показалось, что он все же добился своего. Сначала уверенности не было, но каким-то образом ему это удалось. Может, из-за возраста? Взрослые не допускают детей в свой мир, отказывают им в признании их интеллекта. Дети есть дети и умозаключения их не стоят внимания, а уж тем более уважения. Теперь, хотя Гарри и чувствовал себя старше своих семнадцати лет, в нем еще оставалась магия юности с ее жаждой действий, желанием познать мир и, в то же время, с некоторой обособленностью от этого мира. Он всем своим существом ощущал в себе какие-то тайны, но некоторые из них являлись просто секретами молодости, и он был благодарен за это.

Глория отвела ему определенное место в окружающей действительности, и он хотел там пока оставаться, чтобы воспользоваться преимуществами своего положения.

— Прекрасно, — повторила она. — Но я не совсем доверяю твоим выводам.

— Насчет чего?

— Насчет того, что ты начинаешь понимать Эрла Томаса. И нашу проблему, связанную с ним.

Наша проблема. Теперь это была их проблема.

— Но ведь это же очевидно, — Гарри замолчал на секунду. Не переиграл ли он? — Если он появился здесь, на то есть своя причина. И если дело не во мне, то тогда в ком или чем? В Ариусе? Но он не работает ни на Ариус, ни на Поиск. На кого же тогда?

Глория слегка улыбнулась.

— Ни на кого. Он работает на себя.

— Что? Об этом я как-то не думал…

Ее улыбка стала шире, а Гарри изобразил на лице досаду.

— Невозможно учесть все, Гарри. Как бы умен ты ни был.

Не все, уточнил он про себя. А лишь кое-что.

— Наверное, ты права.

Невидимый кондиционер вздохнул, послав легкий ветерок на свечу, стоящую на элегантном столике рядом с дверью. Пламя затрепетало. Гарри взглянул в окно и увидел лилово-черную небесную чашу, усеянную звездами.

— Ты не проголодалась?

— Проглотила бы целую корову, попадись она мне, — она щелкнула зубами и засмеялась.

— А как насчет птицы вместо этого?

Ночью он снова долго не мог заснуть, думая о Глории. Их отношения, безусловно, вступили в новую фазу, словно корабль, ставший на якорь. По крайней мере она не задавала вопросов, а именно этого он и хотел. Нет вопросов — не нужно и ответов. Он был свободен от обязательств, кроме неясной, пугающей ответственности за свое собственное прошлое.

Ей же он задал вопрос, и она ему не ответила. Вернее, ответила, но так, что сама попалась в ловушку, которую расставила для него.

Гарри не чувствовал себя виноватым.

За окном мерцали мириады звезд. Так много миров, столько планет. И столько рас еще не обнаружено.

Мысли вернулись к Эрлу Томасу. Его прибытие сюда все еще оставалось ключом к разгадке. И Гарри казалось, что он знает, какой замок им можно отпереть.

Он закрыл глаза, погружаясь в свою тайну.

Завтра — начало. Начало конца.

Утро блистало великолепием. Из небольшого каньона доносился еле слышный рокот ручья, разбухшего от талых вод, катящихся с заснеженных вершин. Гарри стоял на берегу потока, прикрыв ладонью глаза от солнца. Бриз, наполненный ароматами сосен и молодой травы, щекотал кожу мягкими прикосновениями. Гарри был исхудавшим, лицо — бледное, но зеленые глаза сияли ярко и чисто.