Константин Костин - Немного мечты

Антиподом этого дворца выглядел стальной купол Последнего Приюта. Огромной усыпальницы, в которой планировалось хоронить каждого, погибшего во время войн. И опять повторилась история с Дворцом Всех Войн: внезапно выяснилось, что во время войн гибнет слишком большое количество простых солдат, которых никто не удосуживался тащить на родину – где убили, там и закопали. В итоге, солдата не досталось и это здание – в нем теперь хоронили только выдающихся личностей, генералов, маршалов, адмиралов, президентов, министров, писателей, художников… Возможно, также жуков и жаб. Только не солдат. Вернее, один солдат в нем похоронен таки был. Чисто для приличия.

Рядом с Последним Приютом, на одном из притоков от столичной реки Фойны, изгибался небольшой горбатый мостик с двумя рядами фонарных столбов. Его Мюрелло упомянул как некий курьез – это был Длинный мост, который одновременно был самым коротким мостом Мэлии. Просто он был очень старым и на момент постройки действительно был самым длинным. Ну а потом, когда понастроили мостов подлиннее и снесли мосты покороче – не переименовывать же, вроде все привыкли.

Аспидно-черная Оружейная колонна, торчавшая карандашом посреди небольшой Площади Звезды, выполняла две функции – служила напоминанием о победоносности ларской армии, так как была выкована из трофейного оружия: сабель, шпаг, ружейных стволов, и также на ее верхушке крепился огромный белый шар, который по ночам светился ярким светом и был, собственно, той самой звездой, в честь которую назвали площади. Из-за того, что на этой площади никогда не было темноты – она несколько нелогично считалась излюбленным местом для романтических прогулок влюбленных.

Тянущаяся по городу зеленая полоса Проспекта Блаженства заканчивалась квадратной Аркой Победы, построенной в честь, что логично, победы. В очередной ларской войне. Впрочем, та война, закончившаяся сто лет назад – девяносто восемь, скоро будут юбилейные торжества – была не сказать, чтобы очередной, это была самая крупная, самая тяжелая, самая смертоносная война в истории Ларса и день победы в ней до сих пор был самым большим национальным праздником Ларса, с народными гуляниями и военными парадами.

За Аркой Победы раскинулась Площадь Милосердия, на одной стороне которой кучковался народ – сверху было непонятно, зачем – а на другой – торчала беломраморная колонна, когда-то подаренная Ларс одной из соседних стран. Колонна, как и Александровская колонна в Питере, стояла без всяких креплений, исключительно собственной тяжестью держась за землю. По словам добровольного экскурсовода, в столице страны, вручившей колонну – интересно, как ее тащили? – стояла точно такая же, но на метр выше. Впрочем, ларсийцы тоже не лыком шиты и добавили сверху позолоченный шпиль, мол, знай наших.

Кристина отметила в памяти необходимость уточнить длину здешнего метра, Мюрелло рассказал про Алмазный дворец – стеклянный павильон, выстроенный к очередной выставке тщеславия и действительно похожий на огромный бриллиант – про Цветную Радугу – заведение, в котором можно попить кофе или его покрепче, одновременно слушая песни или наблюдая танцы веселых девиц, не обремененных лишней одеждой – про холм Отрубленной Головы, находящийся на берегу Фойны и известный как место обитания богемы. Каковая здесь была богемой не в том смысле, какой в него вкладывают на современной Земле – творческая интеллигенция, не знающая что бы еще придумать, чтобы пропиариться, а в ее изначальном смысле – нищие, но веселые художники, композиторы, писатели, которые рисуют, пишут, сочиняют не потому, что им за это платят, а потому, что не писать и не сочинять они не могут, люди, буквально живущие творчеством, люди, которые и пальцем не пошевелят только для того, чтобы кого-то эпатировать.

Собственно, на истории холма Отрубленной головы экскурсия и закончилась: дирижабль пошел вниз и вскоре уже покачивался у причальной мачты.

Мюрелло быстро утащил Кристину с аэродрома и скоро они вдвоем затолкались в телефонную будку, приткнувшуюся у стены дома. Цвет будки совпадал с цветом стен дома, небольшая покатая крыша была черепичной и если бы не стены из множества небольших стеклянных ромбиков и яркая табличка с надписью «ТЕЛЕФОН» - черта с два ее кто-нибудь бы увидел. Это вам не Лондон с его красными телефонными будками…

Мюрелло прижал к уху черный раструб динамика, провод от которого тянулся к такой же черной коробке телефона, и рявкнул в поцарапанный стальной раструб:

- Центральная! Особняк Эллинэ!

Еще несколько коротких лающих приказов – и буквально через несколько минут, по крайней мере, так показалось Кристине, возле них материализовалось несколько закрытых автомобилей, из которых высыпали люди в темно-зеленых костюмах.

Судя по тому, как выдохнул Мюрелло – это были ЕЕ люди.

Путешествие закончилось.

Шелестели по ровной, как московская тротуарная плитка, брусчатке шины автомобилей, которые несли по улицам столицы Кристину… вернее, Кармин Эллинэ, владелицу заводов, газет, пароходов, немаленького куска Ларса, миллионершу, спортсменку и просто красавицу.

Насчет спортсменки она, конечно, приукрасила: Кристина спорт особо не любила, не больше, чем необходимо для поддержания формы, а Кармин…

Максимум – велосипедные прогулки, редко-редко – входящий в моду гольф, ну или напоминающая его игра с клюшками и мячиками. Спорт здесь еще не вошел в моду, как и загар, красивой считается девушка с белоснежной кожей, широкими бедрами, полной грудью, узкой талией… Ха, да с точки зрения местных она далеко не красавица! Уж больно тощща.

Стоп.

Кристина могла поклясться, что ей не говорили о том, что Кармин любила велосипед или играла в гольф, называемый здесь бошам… и уж тем более – не говорили о том, как здесь азывается гольф. И, тем не менее, она ЗНАЛА. Знала, как называется гольф. Знала, что Кармин любила гонять на велосипеде, именно гонять, так, чтобы ветер бил в лицо. Знала, что в гольф она играет без всякой охоты, только отдавая дан новомодному увлечению.

Она вспомнила еще кое-что.

- Мюрелло.

Телохранитель вынырнул из своих размышлений и придал своему лицу выражение готовности услужить госпоже.

- Я выписала несколько чеков на разные суммы.

- Хотите, чтобы их аннулировали?

- Хочу знать, как у меня это получилось.

- Простите?

- Как. Я. Смогла. Выписать. Чек?

- Э…

Мюрелло запнулся. До него тоже дошло.

Чтобы выписать чек – нужно написать сумму и поставить подпись. Прием не просто любую первую попавшуюся, а подпись именно того, кто выписал чек, то есть – Кармин Эллинэ. Всякие «и.о. царя» не подойдут. Вот только она – не Кармин. Она – Кристина Серебренникова и она понятия не имеет, как должна расписываться госпожа Эллинэ.