Евгений Эс - Медиа-магнат ренессанса

— Теперь о главном. Непосредственно о самих АМЭ. Я думаю, не нужно объяснять, насколько важен для нас секрет этого амулета. Увы, но мы абсолютно ничего не добились в разработках нашего собственного магического аккумулятора аналогичного устройству Сиана. В академию Альттрона было передано несколько сотен АМЭ, которые наши ученые методично один за другим уничтожили без какого-либо результата. Академия не справилась и теперь все надежды я возлагаю только на службу разведки. И сейчас я хочу услышать от вас конкретные предложения — что вы намерены предпринять?

Начальник разведки поморщил лоб, собираясь с мыслями.

— Магистр неуступчив, на контакт практически не идет и, как вы знаете, в деньгах не нуждается. Кроме того, он находится под патронажем герцога Гросса. Проникнуть в крепость Сиана, где расположен крупный гарнизон солдат и офицеров не представляется никакой возможности. Маги, с которыми работает магистр, все поголовно связаны клятвой верности. В перспективе я вижу только два слабых места, через которые можно подобраться к секретам Сиана. Это единственная внучка магистра Ленора и его зять, некий барон Сангин.

— Девушку я бы исключил. Женщины слишком болтливы, чтобы им доверять подобного рода тайны. Даже если она и прямая наследница. А что с бароном?

— Барон Сангин… Довольно таки странная и одиозная личность. Увлечен музыкой, хорошо поет, выступает с концертами публично и не стыдится этого, словно какой-нибудь безродный менестрель. Но несмотря на все это, он весьма популярен в определенных кругах Маркатана. Особенно среди молодежи.

— Барон музыкант?! — на лице премьера отразилась неприкрытая брезгливость, — Какая срамота! Нет, это не тот человек, который нам нужен.

— Осмелюсь возразить вам, господин премьер-министр. Поначалу я считал также, как и вы, но в донесениях моих агентов имя барона Сангина так часто встречалось вкупе с именами Сиана и Гросса, что я насторожился. Есть и другие необъяснимые детали, о которых я пока не готов доложить, но уверен, что если этот музыкант и не в курсе всего происходящего за крепостными стенами магистра, то в любом случае может рассказать нам много интересного.

— Ну хорошо, поработайте и в этом направлении. Используйте подкуп, шантаж… Впрочем, не мне вас этому учить. И да, если поющему барону так нравится расположение публики, поиграйте на его тщеславии. Денег не жалейте. Даю вам самые широкие полномочия.

Начальник разведки согласно кивнул головой.

Тем временем, воздушное судно вошло в эллинг, который не имел окон и почти не освещался. В салоне стало сумрачно. Премьер-министр снял солнцезащитные гогглы и вперил тяжелый красноглазый взгляд в собеседника.

— Впервые за всю историю Альтарии наши магические технологии утратили первенство, а это недопустимая ситуация, способная повлечь за собой самые непредсказуемые последствия, вплоть до изменения мирового баланса сил. Поэтому, граф, вы должны любым, слышите меня, любым способом узнать тайну амулета Сиана. Я очень рассчитываю на вашу службу и жду только положительного результата. И еще. Параллельно проработайте вариант с уничтожением магистра и всех без исключения лиц, которые хоть как-либо связанны с созданием АМЭ. Алмазный рынок начал стабилизироваться, но прежние цены на алмазы так и не вернулись. В результате наш бюджет провалился более чем на четверть, а это колоссальные деньги, которые у нас украли, и кто-то должен понести за это суровое наказание.

— Осмелюсь заметить, господин премьер-министр, что у нас нет полных и достоверных данных о лицах, которые были задействованы в этом проекте Сиана, а многие их них, как тот же барон Сангин могут оказаться и вовсе к этому непричастны.

— Убейте их всех. Авр справедлив и невиновные обязательно попадут в элизиум.

Смеясь, он дерзко презирал

Земли чужой язык и нравы

Смерть поэта. Михаил Лермонтов

Звякая подковами по булыжной мостовой, верхом на породистом вороном жеребце без седла, неторопливым шагом, в столичный город Маркатан въезжал всадник. Молодой еще человек, но уже с полностью седой головой, которую прикрывала ковбойская шляпа с лихо загнутыми полями, в кожаных штанах, заправленных в сапоги и в куртке нараспашку, под которой отсвечивала белизной накрахмаленная рубашка с воротником навыпуск и кружевными манжетами, выбивающимися из-под рукавов. Солнце отражалось в золотой баронской эмблеме с символом атома на плече всадника и играло гранями бриллиантов в перстнях-амулетах на пальцах левой руки, крепко сжимающей поводья. Правую руку, свободно опущенную вдоль тела, плотно облегала грозная боевая перчатка, на тыльной стороне которой холодно поблескивал полированным металлом магический аккумулятор и горел рубиновый огонек, сигнализирующий об активности амулета. Глаза молодого человека скрывали многослойные серебряные гогглы, которые изредка тихо жужжали, меняя линзы.

Мимо тянулись неприглядные городские трущобы. Грязные кривые улочки с невзрачными домами, между которыми на верхних этажах вне доступа для воров были натянуты веревки с плохо выстиранным бельем, а из окон с предупреждающим криком, а зачастую и со злорадным хохотом выплескивались помои. Стены домов из некачественного бурого и черного кирпича шли трещинами под палящими лучами солнца, а в тех местах куда свет никогда не попадал в силу плотной городской застройки, покрывались белесой плесенью и изумрудным мхом. Фундаменты строений скрывались под кучами мусора, а прямо посреди узкой вогнутой улицы бурлила нечистотами сточная канава. Повсюду валялись разбитые ящики, лопнувшие бочки, тачки без колес, рваные полуистлевшие мешки и прочий хлам, в котором копались нищие. Среди отбросов крутились тощие бродячие собаки, вынюхивая объедки и настороженно наблюдая за нищими, чтобы ненароком самим не превратиться в обед. Трущобы перемежались с промышленными кварталами, заполненными угрюмыми рабочими, понуро бредущими вдоль покосившихся заборов, за которыми громоздились мрачные корпуса заводов и фабрик. Там ухали, выпуская горячий газ, и лязгали металлом огромные механизмы, свистели и окутывались паром закопченные котлы, соединенные змеиным переплетением с ржавыми резервуарами, а над всем этим возвышались и удушливым дымом чадили сотни разнокалиберных труб.

Оставив неблагополучные окраинные районы позади, всадник выехал на одну из широких центральных улиц города, где было заметно чище и куда как оживленнее. Здесь, громыхая по брусчатке окованными колесами, катились омнибусы, легкие кареты и тяжелые многопарные фургоны. Зычные извозчики покрикивали на своих лошадей, на лезущих под колеса прохожих, переругивались друг с другом и отпускали едкие замечания в адрес регулировщиков, суетившихся на особо загруженных перекрестках. Изредка в поток гужевого транспорта врывались шумные паровые автомобили с начищенными до блеска медными котлами и черными короткими трубами, из которых валил густой дым вперемешку с искрами. Паровых автомобилей было немного, но они, безусловно, являлись хозяевами дорог, предупреждая об этом пронзительными короткими свистками зазевавшихся прохожих и до смерти пугая лошадей. В плохо упорядоченное уличное движение добавляли хаоса пешие горожане, для которых еще не придумали ни тротуаров, ни пешеходных переходов и поэтому люди то жались к домам, то путались под копытами лошадей и безрассудно пересекали улицы в любом месте и под любыми углами, где и как им заблагорассудится.