Татьяна Белоусова-Ротштеин - Королевский туман

Но вместо того, чтобы потребовать деньги назад у пройдохи Герцеля, барон Ротбарт пригрозил Барейской Империи бойкотом со стороны главных европейских банков! Вообразите себе, милорд, дядюшка потребовал у своего барейского партнера получить аудиенции у министра иностранных дел и министра финансов и заявить, что он, Ротбарт, советует очень подумать о последствиях отказа, особенно в то время, когда барейское правительство желает получить через него новый заем. В итоге ортодоксальный всебарейский самодержец выплатил нашему семейству все причитающиеся суммы, даже с процентами и процентами на проценты.

— О-очень интересная история, — протянул Джеймс, откинувшись на спинку стула и всем своим видом выражая противоположное впечатление, — и какова мораль?

— Во-первых, — терпеливо продолжил барон, — сила сконцентрированного капитала является столь же реальной и материальной, как и сила организованной армии. Расписка порой страшнее пистолета. Во-вторых, как по-Вашему, кто для банкира Ротбарта важнее — Барейская Империя или один вкладчик средней руки, да еще и склонный к жульничеству?

Джеймс равнодушно пожал плечами:

— Могу только предположить, что это был не совсем обычный вкладчик.

— Верно мыслите, милорд, не совсем обычный, — кивнул барон, довольный его сообразительностью, — а необычность его заключалась в том, что накануне к моему дядюшке в Лютеции пришел некий джентльмен и очень попросил позаботиться о месье Герцеле, так как месье Герцель — человек чрезвычайно талантливый. Нельзя, чтобы сей талант погиб, как говорится, под грязным сапогом самодержавия. И дядюшка не смог остаться равнодушным, мы, Ротбарты, умеет ценить таланты. А вскоре Герцель переехал в Лондониум, уже под попечение моего отца, и здесь-то он проявил свой талант во всём блеске, честно отработал нашу помощь. Во время Крымской войны выпускал журнал на двух языках, писал ярко, хлестко. «Барею охватил сифилис патриотизма!» и всё в таком духе.

Джеймс почувствовал, что теряет нить разговора. Казалось, барон хочет сказать ему что-то очень важное, но всё ходит кругами.

— Простите, но какое это имеет отношение…

— Я просто хочу объяснить Вам некоторые вещи, — воскликнул барон, звякнув приборами, — выгода не всегда очевидна, а опасность не всегда там, откуда её ждешь. Знаете ли, большинство барейских революционеров вообще не имеют никаких капиталов, хоть бы и арестованных, а некоторые не имеют даже мозгов, зато все имеют хороший аппетит. Переезды, жильё, паспорта, типографии, оружие. Вы понимаете, какие это расходы?

— Мне как-то не до этого, — Джеймс вдохнул глубоко и медленно. Не стоит спешить. Пусть разговор идет своим чередом.

— Да, Вам невдомек, — обиженно хмыкнул Ротбарт, — Вы гоняетесь за мифами… А адвокаты! Вы знаете, сколько стоит в Лондониуме хороший адвокат? Например, сэр Роберт Уотсон, председатель и казначей лондониумского «Общества друзей барейской свободы», юрист и влиятельный политик. Его услуги обходятся не дешево. Nichts ohne Geld auf dieser Welt, как говаривают на моей предыдущей родине. Ничто в мире не делается без денег.

— И вампирское убежище, надо полагать, тоже, — процедил Джеймс вдруг онемевшими губами, — никак без денег не обходится.

— О, не то слово! — барон рассмеялся так тепло и беззаботно. — Да, ничьё убежище не обходится без денег. Есть у меня еще такой интересный знакомый, звать его Серж Кравчинский. Там, у себя в Питере он средь бела дня заколол стилетом шефа жандармов. Но не подумайте дурного, мистер Серж просто вынужден был отомстить за смертный приговор другому-террористу. А в душе он человек тонкий. Писатель. Сейчас он честно трудится в этом самом «Обществе друзей барейской свободы», пишет замечательные статьи. Вот, например, из последнего «Царь-чурбан» и «Царь-цапля», не читали?

— Нет, не довелось, — сдавленно вздохнул лорд.

— Вам невдомек, да, — барон вдруг изобразил по-детски обиженное выражение, — у Атлантии с Бареей, вишь ли, цивилизационные столкновения, а платить и страдать за всё, как всегда, должны евреи. Сдается мне, мой великий несчастный народ еще немало претерпит от этих игр… Возможно, опять-таки, за мой счет. А вот еще один мой знакомый, на сей раз из Гермландии, звать его Карл…

— Послушайте, барон, кажется, я догадался, — воскликнул Джеймс, звучно щелкнув пальцами, — Вы хотите занять у меня денег. Все эти сомнительные расходы…

— А вот и не угадали! — снова по-детски улыбнулся Ротбарт и тут же опять посерьезнел. — И даже не смешно. Ибо это не расходы. Это — существенная экономия.

— Это — экономия? — Джеймс вскинул брови. — Что же тогда для Вас расходы?

— Как сказал однажды другой мой приятель, гер Бисмарк, держать чужие государства под угрозой революции уже давно стало ремеслом Атлантии, — изрек барон, назидательно подняв палец. — Вы с удовольствием принимаете на своём… на нашем уютном острове любого жулика, лишь бы он был готов работать против страны, из которой сбежал. В Лондониуме есть целые кварталы таких «политических беглецов». Но, сколько бы это ни стоило, всё равно выйдет несоизмеримо дешевле, чем война.

— Но революционеры всегда проигрывают, — заметил Джеймс.

— Да, но их поражения всё же не так позорны и убыточны, как у ваших вояк, — барон усмехнулся с явным удовольствием.

Это оказалось первым, что по-настоящему задело Джеймса за весь их странный разговор. Всё-таки большинство его предков служило в королевских войсках, и все они честно исполняли свой долг.

— Уж не хотите ли Вы сказать, — начал он, светски улыбнувшись, — что солдаты величайшей в мире империи не достаточно мужественны?

— Не хочу обижать простых солдат, — Ротбарт преспокойно развел руками, — обижу только офицеров. Есть у ваших военных такая особенность: при всей своей… вездесущности они, как это ни странно, очень не любят воевать. Они любят на бронированных пароходах разгонять деревянные лодчонки чанхайцев. Или обстрелять с кораблей безоружный монастырь. Или отстреливать дикарей из новеньких винтовок, особенно если эти дикари вместо того, чтобы защищаться еще и воюют между собой. Вот это вы любите. А сражаться с равным противником, таким, например, как Барея или Гермландия, вы постараетесь перепоручить кому-нибудь другому, а еще лучше им самим. Благо, опыт Крымской кампании вас кое-чему научил: одного бравого генерала разбила кучка инвалидов, другого — чайки…

— Мне кажется, господин барон, — процедил Джеймс сквозь зубы, — Вы ничего не понимаете в военном деле.

— Не спорю, — покладисто кивнул тот, — я банкир, я могу всего лишь дать деньги. Вам или вашим глупым союзникам. Но ваша главная сила — не армия, своя или чужая. Ваша сила — это власть над умами и душами. Говоря о той же Крымской, Атлантия, о, ничуть не боялась за сухопутные пути в Хиндию и за свою торговлю! Вы лишь благородно и принципиально вели «битву цивилизации против дикости». Ах, это ужасное «барейское варварство», о защите против которого лондониумские публицисты взывали к общественному мнению всей Европы! Но между тем, речь шла, в сущности, о борьбе с барейским промышленным протекционизмом. Ангризи — величайшие мастера в деле сокрытия своих преступлений за либеральной мишурой, а это, несомненно, признак большой ловкости ума, учитывая то, что ваш народный герой — Френсис Дрейк….