Ярослав Бабкин - Каменистая дорога

— Вот, — появилась Фаустина с подносом.

Князь открыл хрустальный графин, понюхал и возмутился.

— Это же вода. За кого вы меня принимаете?

— У девочки просто в горле пересохло…

— Это ещё не повод подавать воду.

Тассельш открыл какую-то дверцу в стене, достал оттуда бутылку и налил в хрустальный бокал светло-золотистую жидкость.

— Пейте, милая.

Лана, недолго думая, одним махом выпила бокал. Содержимое было кисло-сладким, с покалывающими язык пузырьками. Хотя жажду и утоляло.

От неожиданности девушка поперхнулась и закашлялась. Князь рассмеялся.

— Лучше бы воды, — выдохнула Лана, справившись с кашлем.

— Просто это так не пьют… Хотите ещё?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Зря, очень зря. Прекрасный напиток.

Князь налил себе в другой бокал и отпил маленький глоток.

— Если хотите, я сделаю вам из него ванну… Обещаю, вам должно понравиться.

— Может быть как-нибудь потом. У нас в деревне была только баня…

— Это тоже прекрасный вариант. На нижнем этаже здесь есть отличная купальня с парной. Не хотите освежиться перед дорогой?

— Нет… пожалуй…

Лану охватило странное ощущение. Голова стала какой-то чужой и странно лёгкой. А ноги — ватными. Она сделала несколько шагов и покачнулась.

— Вам определённо нужно отдохнуть, — князь подхватил девушку за талию.

— Спасибо… Вы так… любезны. Со мной всё… всё в порядке.

— Нет, нет, вы так… так слабы. Так беззащитны…

Его улыбающееся синеглазое лицо оказалось совсем рядом, девушка ощутила на щеке пушистые бакенбарды. А мягкие княжеские руки уже покинули талию и начали активное путешествие вверх и вниз…

— Вам нужно отдохнуть… расслабиться. Здесь как раз была постель…

Лана попробовала отогнать наполнявший голову дурман. Князь умело и решительно увлекал её в направлении огромной багровой кровати. Девушка ощутила как начинают расстёгиваться пуговицы на её блузе а потом странное ощущение в правой кисти… И то как вдруг исчезли княжеские руки.

— Мой нос!!! Проклятье, мой нос! О боже… боже… это же кровь. Она сломала мне нос!

Лана осталась стоять посреди комнаты одна, слегка покачиваясь. На пороге возникли уже знакомые лица. Криепс, опершись на трость, разразился сухим клёкотом, по-видимому, заменявшим ему смех. Толстяк Крапник багровел и чуть заметно кривил губы, но сдерживался. Усы адмирала Тунница воинственно топорщились.

— Ягмунт! Вы опять за своё, старый развратник! Вам что, других мало?

— Эта… эта… Она сломала мне нос!

— Бросьте, князь. Ничего с вашим носом не случится. Госпожа Фаустина, позовите врача. Пусть окажет первую помощь… кхм… раненому.

Криепс снова заклекотал. Тассельш всхлипнул, развозя рукой кровь по лицу и бакенбардам.

— Она же просто дикарка! Она меня кулаком ударила. Кулаком!

— Сами виноваты, князь, надо было сперва обучить её искусству аристократической пощёчины, а потом уже начинать лапать…

— Вы не на палубе, адмирал, потрудитесь изъясняться прилично!

— Вы просто ещё не слышали, как я изъясняюсь на палубе, князь, — ухмыльнулся моряк.

В комнате бесшумно возник похожий на тень худощавый человек с докторским чемоданчиком. Шедшая за ним Фаустина едва слышно шепнула на ухо Лане.

— Молодчина.

— Мой нос, — причитал сидевший на полу Тассельш, — вы должны спасти мой нос, вы же врач. Если он останется кривым, я вас сгною! Слышите! Сгною!! Всех сгною, мерзавцы! Всех до единого…

— Так, балаган окончен, — рыкнул адмирал в сторону постепенно скапливавшейся в дверях толпы, — ничего не случилось, здесь ровным счётом ничего не случилось, а у всех вас, господа, наверняка есть дела, и наверняка срочные.

Он повернулся к Фаустине и добавил.

— А девушку я сам отвезу.

Комната на чердаке. Со стропил летит пыль и мусор. Прямо на голову. Прошлый раз был подвал…

— Слушай, Брадобрей, почему как я к тебе не зайду, так ты в какой-то дыре вечно сидишь?

— Новые веяния. Сейчас принято быть ближе к работягам. Да ты и сам знаешь, я всегда любил руки чем-нибудь полезным занять.

В данный момент его руки были заняты подсчётом и раскладыванием в аккуратные столбики золотых и серебряных монет. Юл задумчиво осмотрел стол с деньгами, потом самого босса, одетого вполне по-домашнему. Расстёгнутый жилет открывал простую сорочку, рукава который были закатаны до самых локтей, и кожаные помочи, удерживавшие модные брюки из ткани в крупную цветастую клетку. А ещё длинный тонкий шнурок, на котором висели аккуратно подвязанные зубы. Явно человеческие.