Кэтрин Эддисон - Гоблин – император

Он вопросительно поднял брови, а Майя беспомощно пролепетал:

— Мы не знаем.

Он никогда не думал о браке и даже в самых смелых фантазиях не предполагал, что молодые женщины станут соперничать за его внимание. И чем более реальной становилась такая перспектива, тем менее привлекательной она казалась ему.

— У вас достаточно времени, Ваше Высочество, — успокоил его Цевет. — И вот уже мастерская Дашенсола Хабробара.

Мастерская больше напоминала хранилище с гулким эхом под темными сводами и длинными рядами стеллажей вдоль стен, уставленных множеством маленьких квадратных ящичков. Посередине стоял стол под современной газовой люстрой, а у стола их ждал Дашенсол Хабробар.

Это был человек с серебристо-серой кожей и блестящими голубыми глазами; когда он легко вскочил на ноги, чтобы приветствовать Императора, оказалось, что в нем не больше пяти футов росту. И еще он был абсолютно лысым. Он говорил с незнакомым Майе акцентом, и казалось, проглатывал все окончания, торопясь сказать пять слов там, где Майе потребовалось бы только одно. Он принес из глубин хранилища коробку, оказавшуюся своего рода шкатулкой, где в мягких гнездах лежало то, что мастер назвал «прототипами» печатей.

— А что, если вы будете небрежны, да? И вот вы, такой небрежный, гуляете с герцогиней Пашаван по парку и, может быть, роняете перстень с руки, хотя мы очень не рекомендуем вам так делать, Ваше Высочество. И вот он падает — ой! — прямо в пруд, и прежде чем вы даже успеваете подумать подойти ближе, подплывает золотой карп, которых герцог привозит откуда-то с запада (мы даже не знаем, как ему удается доставить их сюда живыми) и — ам! — съедает ваш перстень. Тогда вы в отчаянии и смущении приходите к нам, и еще не все потеряно, потом что мы сохранили прототип. — Он погрузил ловкие пальцы в одну из ватных скважин. — Видите, Ваше Высочество, это не печать, а отливка для нее. Мы сохраняем все сделанные нами печати. Это протопит перстня Дач'осмин Лисету Певенин. Она был последней в своей семье и умерла, бедняжка, не успев воспользоваться своей печатью и пяти раз.

Майя посмотрел на деликатно вырезанное изображение лебедя в короне, и попытался отыскать в памяти имя Певенин. Певенар, Певенада, Певенел… странное имя, очень древнее…

— Дач'осмер Певенин умерла почти пятьсот лет назад, — сказал Цевет. — Во время правления Эдретелема Пятого.

— Она была очень беспокойной леди, — с печалью сказал Дашенсол Хабробар.

Вот почему имя беспокойной леди показалось ему знакомым: потому что Певенада возглавляли последний крупный мятеж против Драхада.

— Мы просим прощения, — вежливо сказал Майя Дашенсолу. — Но неужели это вы изготовили ее перстень?

— Люди моего народа живут очень долго, — ответил мастер. — Мы уже стары, но скорее всего, проживем достаточно, чтобы отлить перстень для ваших внуков, Ваше Высочество.

Если они у меня будут, подумал Майя. Он надеялся, что успел скрыть дрожь, но Хабробар быстро сказал:

— Мы приготовили для вашего ознакомления все печати Драхада, чтобы вы смогли выбрать что-то по своему вкусу.

Он стал аккуратно и быстро выкладывать содержимое шкатулок на стол, называя имена и титулы владельцев: Императоров, Императриц, эрцгерцогов и прочих отпрысков Дома Драхада. Повсюду были кошки: прыгающие, угрожающие, свернувшиеся во сне, охотящиеся, держащие розу, чашу или меч; черная кошка и белый кот, обвившиеся вокруг друг друга, скалящаяся морда кота с изящно обрисованными усами и клыками, кошачья лапа с изогнутыми когтями.

— Покойный Император, ваш отец, — пробормотал Хабробар, — выбрал это изображение.

Он положил на стол прототип с кошкой, положившей лапу на корону. Корона носила явное сходство с Этуверац Мура, и Майя был впечатлен мастерством резчика, хотя само изображение показалось ему отталкивающим.

— А это Эдрехазивар Шестой, — сказал Хабробар, выкладывая рядом прототип с сидящей кошкой. Животное обвило себя хвостом и торжественно смотрело с металлического овала. — Мы будем рады показать Вашему Высочеству любой из прототипов, чтобы помочь сделать выбор.

Майя тупо смотрел на выложенные перед ним квадратные, круглые, овальные печати. Здесь чего-то не хватало, но ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, чего именно.

— Разве вы не делали печать для Императрицы Ченело, нашей матери?

— Конечно, Ваше Высочество, — сказал Хабробар. — Но мы не были уверены, что… — То ли из опасения обидеть Императора, то ли из врожденной тактичности он не закончил фразу. — Один момент.

Он поднял мягкий квадрат верхнего слоя и без колебаний выбрал еще один прототип.

— В Баризане не используют печати, но каждый из аварзинов имеет символ, который носит на своем военном знамени. У нынешнего Великого Авара это морской змей, называемый Dragon Korath Arhos — Владыка морской бездны. Таким образом, для Императрицы Ченело мы сделали вот это.

Он протянул Майе тонко вырезанное изображение сказочного существа: наполовину кошка, наполовину извивающаяся змея. Оно казалось таким странно, необъяснимо живым, что Майя поспешно заморгал, стараясь прогнать непрошенные слезы.

— Мы сожалеем, — сказал Хабробар тем же быстрым, мягким голосом, — что она так и не смогла воспользоваться своей печатью. Император нашел ее непригодной и настоял, чтобы Императрица взяла кошку Драхада. Но мы сохранили ее, как храним каждый из наших прототипов. Мы не знали, хотели бы вы ее видеть. — Его серебристо-серые глаза задержались на лице Майи. — Ваше Высочество, если вы захотите воспользоваться этой печатью, мы не считаем это невозможным. Ею никогда не пользовались, мы даже не сделали кольца для нее.

— Да, — сказал Майя, и все сделали вид, что не заметили, как дрогнул его голос. — Да. Мы благодарим вас.

— Это займет не больше недели, — заверил его Хабробар. — а теперь, если позволите…

Затем последовала череда быстрых измерений и вопросов, и к тому времени, когда Майя был готов покинуть сводчатую мастерскую Хабробара, он почти забыл о своем внезапном смущении. Но не забыл, что иногда люди могут быть добры к нему просто так, без всякого расчета.

Иногда, произнес холодный голос Сетериса у него в голове. Но не часто.

Он возненавидел официальные ужины, как только подали первое блюдо. Благодаря совместным усилиям Ченело и Сетериса (теперь он с благодарностью отдавал им должное) Майя безупречно владел столовыми приборами, но они совершенно пренебрегли — Ченело, потому что Майя был слишком молод, а Сетерис, потому, что ему никогда бы и в голову не пришло побеспокоиться об этом предмете — искусством светской беседы. И вот теперь Майя сидел между своей сводной сестрой Немран по левую руку и лордом Дешехаром, Свидетелем Парламента, по правую, и не мог ни слова сказать ни одному из них.