Кэтрин Эддисон - Гоблин – император

— Спасибо, Ваше Высочество, — сказала Осмин Бажевин, опускаясь в реверансе и предлагая ему то, что казалось почти улыбкой.

Майя кивнул, позволяя ей покинуть помост и возвысил голос, чтобы объявить:

— Ваша дочь устроена, граф Бажевел. Ваша проблема решена.

И наша тоже, подумал он, но не поддался искушения сказать это вслух. Сейчас стало модным остроумие за чужой счет, но Майе не нужно было объяснять, что Императоры не следуют моде, сколько бы ни раздражал его граф Бажевел.

Еще пару секунд он опасался, что Бажевел продолжит настаивать на своем, но Осмин Бажевин не остановилась у подножия помоста; она продолжала идти так быстро, насколько позволяли приличия, к далеким дверям зала. Бажевин колебался, переводя взгляд с дочери на Майю и обратно. Майя предусмотрительно принял озабоченный вид, словно Бажевада уже ушли. Недолгое колебание, быстрый скачок от упрямства к разочарованию, и Бажевел поклонился, пробормотал «Ваше Высочество» и поспешил вслед за дочерью.

Но даже за вычетом кандидатуры Осмин Бажевин, перечень желающих занять место супруги Эдрехазивара VII напоминал список гарнизона небольшой крепости. Старшей из претенденток было сорок два, в то время как самой молодой всего шесть месяцев. И Цевет перед ужином с Горменедом самым серьезным образом настаивал, что каждая из девиц достойна самого подробного обсуждения.

— Неужели это действительно так необходимо? — Спросил Майя, стараясь не выглядеть ни раздраженным, ни испуганным.

— Боимся, что да, Ваше Высочество, — сказал Цевет. — Большое волнение, вызванное Баризаном означает, что… — Он поколебался, вертя в пальцах перо. — Думайте об этом, как о ритуале, по возможности. Или как о театре. Каждый из предпринимаемых нами шагов должен казаться разумным и справедливым.

Майя заметил, как Цевет сделал легкое ударение на слове «казаться». И согласился с ним. Конечно, Император не мог открыто сказать: «Мы не женимся на Осмин Дашенин, потому что она племянница лорда-канцлера, который нам не нравится. И потому, что она сама тоже нам не нравится».

На одной из вечеринок Наревиса Осмин Дашенин очень ловко и элегантно загнала его в угол. Она стояла слишком близко к нему и слишком много смеялась, пока ее смех не начал звучать в его ушах, как лай охотничьей собаки. Даже преодолев свою обычную застенчивость, он все равно не имел ни малейшего понятия, как разговаривать с ней; в потоке ее блестящего остроумия не было ничего близкого его душе, ничего, что могло бы зажечь его интерес. И каждый раз, когда он не мог подыскать ответ, Лоран Дашенин просто смеялась и придвигалась ближе, как будто надеялась взять его измором. На этот раз Наревис не стал спасать его, должно быть ему приказали не мешать брачным играм кузины. Подобная прямолинейная настойчивость вполне соответствовала характеру Чавара, и Майя знал, что несмотря на множество хитрых и дипломатичных приемов, позволявших Наревису саботировать приказы отца, он никогда не восставал против него открыто.

В конце концов, от окончательного позора Майя был спасен своими нохэчареями. Телимеж шагнул вперед и сказал:

— Ваше Высочество, напоминаю, что Мер Асава хотел поговорить с вами, прежде чем вы удалитесь почивать. Час уже поздний.

Майя радостно ухватился за этот предлог, закрыв глаза на тот факт, что выглядит со стороны ребенком под присмотром двух нянек, и с тех пор тщательно избегал общества Осмин Дашенин.

Но главная причина была не в этом.

— Очень хорошо, — сказал он. — Тогда мы прямо заявляем, что не собираемся жениться на ребенке. И пример Белмаливена Пятого ясно говорит нам, что это было бы неразумно.

— Ваше Высочество, — пробормотал Цевет, принимая к сведению императорскую волю.

— Мы так же полагаем, — мрачно продолжал Майя, — что было бы не меньшей глупостью выбирать женщину, подошедшую к окончанию детородного возраста, как Осмин Алшенин.

— Да, Ваше Высочество.

— Некоторые из этих женщин являются нашими родственницами.

— Большинство из них, в большей или меньшей степени. Драхада вступали в брак с наиболее благородными Домами Этувераца. — Цевет неловко кашлянул и передернул ушами. — Мы помним, что это был один из аргументов в пользу женитьбы Варенечибела на вашей матери.

— Ах. Тем не менее, мы предпочли бы не жениться на кузине.

— Итак, мы исключаем любую женщину ближе третьей степени родства, — сказал Цевет, делая еще одну пометку.

— Существуют ли благородные Дома, с которыми нам не следует заключать союза?

Он не задавал этот вопрос раньше, когда выбор Императрицы казался делом неприятным, но относительно простым, но теперь, познакомившись со своими придворными поближе, должен был выяснить все мелкие и неприятные детали.

— Ваше Высочество, — Цевет задумался всего на пару секунд, — мы бы сказали, хотя это только предположение, что дальнейшее сближение с Рохетада и Имада может оказаться нежелательным. Так же, как и с Селехада. — Конечно, семьи супругов сводных братьев и сестры, а также вдова отца. — С другой стороны, выбор жены из семьи Чередин может быть истолкован как изящный и милостивый жест. Ваш отец не приобрел друзей, когда отослал Арбелан Жасан.

— Мы тоже так думаем. Но мы не можем вспомнить, упоминали ли вы раньше о Дач'осмин Чередин?

— Да, Ваше Высочество. Это внучка брата Арбелан Драхаран. Она была бы во всех отношениях прекрасным выбором.

— Вы сами выбрали бы ее?

Цевет выронил перо. Щелчок металлического наконечника о мраморную столешницу был слышен всем в комнате.

— Ваше Высочество, мы не имеем права выбирать. Нам не положено.

— А Чавар бы не постеснялся.

— Чавар ваш лорд-канцлер, а не секретарь.

Голос Цевета звучал с таким чопорным достоинством, что Майя понял: он не на шутку взволнован.

— Но мы не доверяем ни его решениям, ни его преданности. А вам мы верим.

На бледных щеках Цевета вспыхнули розы.

— Это большая честь для нас, Ваше Высочество, но мы не можем выбрать Императрицу.

— Мы тоже не можем! — Он совсем не хотел кричать, и смутился, когда Цевет и нохэчареи дружно подпрыгнули. Майя понизил голос и разжал сведенные судорогой пальцы. — Мы не можем… Это слишком сложный танец. Мы тоже не можем выбрать Императрицу.

— Ваше Высочество?

— Неудачная метафора, — сказал Майя, и ему даже удалось улыбнуться. — Наверное, поэта из нас не получится.

Он не мог сидеть здесь больше, обсуждая свой брак, словно выбор кобылы для жеребца; он чувствовал, что снова может закричать, а это была плохая плата за труды Цевета. Майя отодвинулся от стола и встал.

— Уверен, что на сегодняшний вечер у нас запланированы еще дела.

Он заметил искру понимания в глазах Цевета и отвернулся, пока там не появилось нетерпение или жалость.