Ник Перумов - За краем мира

Однако бой не утихал, громыхало со всех сторон, и Молли готова была поклясться, что разрывы доносятся и от хвоста бронепоезда, оттуда, где тянулись уводившие к Норд-Йорку рельсы.

А потом вдруг рвануло так, что Молли подбросило на полке, и даже бесстрашная Диана взмявкнула дурным голосом и полезла к хозяйке под одеяло — прятаться.

Рвануло, содрогнулось — и неожиданно затихло.

Сразу. Всё. Как отрезало.

Какое — то время погодя устало звякнул телеграф, выбросив в окошке заветное «ОТБОЙ ТРЕВОГИ».

А ещё погодя в пенал ввалилась пахнущая машинным маслом и пороховой гарью госпожа старший боцман.

У Молли словно лопнуло что — то внутри — она кубарем скатилась с полки, обняла, прижалась.

— Мисс Барбара…

— Мэг, девочка моя… Господи, слава тебе, сохранил тебя живой и невредимой… — Госпожа старший боцман тяжело плюхнулась на нижнюю полку. — Ох, ну и дела… рассказали тут мне… что ты сама к митральезе встала и Седую подранила?

Молли проглотила наконец предательский комок в горле, кивнула.

— Её ведь заклинило, намертво заклинило, — покачала головой мисс Барбара, вновь кладя обе руки Молли на плечи. — Я сама смотрела. Болт в поворотный механизм попал, выпал и засел, блок стволов вообще проворачиваться не должен был!

— Я-а… н-не знаю… мэм, — кое — как выдавила Молли. — Я… просто увидела медведя…

— Медведицу. Мы её «Седая» прозвали. Ну да ты об этом, я вижу, уже наслышана…

Молли помотала головой.

— Ох, ну и денёк, — вздохнула госпожа старший боцман. — Так вот, Мэгги, Седая — это…

— Мэм, простите, мэм, — вдруг набравшись смелости, перебила её Молли. — Про Седую мне мистер Картрайт рассказал. А вот что это такое бабахнуло так, в самом конце? И после него всё стихло?..

Мисс Барбара осеклась на полуслове.

— Соображаешь, юнга… Эх, не хотела тебя пугать, да, вижу, от такой проныры, как ты, не скроешь. Подорвали Rooskies рельсы у нас за спиной. Теперь, пока не починим, с места нам не сдвинуться.

— Ой… А сильно взорвали?

— Сильно, юнга. — Госпожа старший боцман невольно усмехнулась Молли, позабывшей совершенно всяческую субординацию. — На двадцать ярдов воронка. Рельсы штопором закрутило, от шпал и памяти не осталось. Ума не приложу, как они всё это учинили. Когда проползли, как заложили? А вот сумели. Как говорит господин старший офицер — prosochilis', э — э–э, я‑то в их варварском языке не сильна, но вроде это значит «проникли по капле». Короче говоря, пока воронку не засыплют, пока новую плеть рельсовую не кинут сверху — тут стоять будем.

— Мэм, но когда же починят, мэм?

— Не бойся, пигалица, скоро. Всю ночь работать будут, к утру, думаю, всё уже сделают.

— А… мэм, но Rooskies наверняка ж знают, что мы дорогу вскоре починим? Для чего её взрывать тогда? Людей терять?

— Людей они не считали и не считают, — фыркнула мисс Барбара. — Это у них называется… ох, как там мистер Картрайт — то говорил… ах да — na miru i smiert' krasna, в общем, на земле гибель красного цвета. У них этот цвет в почёте. Ну и вообще, когда погибают, они — то да, того, частенько все в красном. Так вот, дорогу они взорвали… может, где — то в другом месте ударить решили и хотят, чтобы «Геркулес» на подмогу бы не успел. Но это они зря стараются, старичок «Гектор», если что, не подкачает, да и «Ахиллес» с «Патроклом». И тут мы их всюду отбили. Я слыхала, лорд Спенсер с помощью сюда торопится. Так что не вешай нос, юнга! Повоюем ещё.

— Ага, — вздохнула Молли.

После всего случившегося, после тёплых и липких от чужого пота рукоятей и рычагов митральезы, после расцветшего на спине Седой алого кровяного цветка — Молли словно оказалась меж двух миров. В одном перепуганная девочка «из приличной семьи» Норд-Йорка не могла поверить, как у неё вышло в кого — то стрелять, пусть даже в хищного зверя; в другом Молли Блэкуотер, беглянка, обманувшая Особый Департамент, обманувшая командира бронепоезда, взявшая себе другое имя, отчаянно боролась за жизнь.

— Погоди, тебя ещё капитан видеть хотел, — улыбнулась наконец мисс Барбара. — Старший офицер мистер Картрайт о тебе уже легенды рассказывает, как ты Седую отвернуть заставила и сколько — то Rooskies, за снегом прятавшихся, перестреляла…

— П-перестреляла? — едва выдавила Молли слабым голосом.

— Ну да. — Мисс Барбара не обратила внимания на исчезновение всех формальных титулований. — Да ты не переживай, юнга. Они нападают — мы защищаемся. Стреляем в ответ.

«Все говорят — мы защищаемся, — вдруг подумала Молли. Очень некстати вспомнился мальчишка Всеслав. — Но ведь эти предгорья… здесь же были Rooskies, они тут жили, разве нет?»

И она осторожно спросила об этом вслух.

— Пхе! — только отмахнулась госпожа старший боцман. — Они ж варвары, одно слово. На землях своих сидят, ничего не трогают. И добывать ничего не дают. Ни угля, ни руды, ни леса. А Королевству всё это нужно, нам не обойтись, мы идём вперёд, мы век пара открыли, скоро, говорят, и летучие корабли появятся. Сталь нужна, много стали, угля ещё больше! Земли на юге мало, а народу у нас всё прибавляется. Новые фермы где затевать? Только здесь. Поняла теперь, пигалица?

Пигалица, сказать по правде, не слишком это поняла, но на всякий случай кивнула.

— А Седая… — решилась наконец Молли. — Господин старший офицер говорил… Что есть всякие глупости и суеверия, даже у некоторых офицеров…

— Седая — она диковинные вещи творит. — Мисс Барбара понизила голос до шёпота и даже оглянулась для верности. — Кое — кто болтает, мол, и не медведица это вовсе. Сказать по правде, раньше — то я таких болтунов одёргивала, а теперь и сама не знаю. Снег — то за ней как вздымался, а? Ну вот как такое бывает? Какой ветер его так поднимет?

— Но… мисс Барбара… как же она так? Это ж зверь, просто зверь, хоть и большой, верно?

— Зверь — то он зверь, пигалица, что верно, то верно. А вот со всем остальным — беда, не знаю, как объяснять. И никто не знает.

— М — м–м-м…

— Чего мычишь, юнга?

— М-магия…

— О! Магия. — Госпожа старший боцман поморщилась. — Монс, который на митральезе струсил, особо любит такие байки рассказывать. Мол, владеют Rooskies небывалым волшебством, зверями повелевать могут. Или что сама Седая, дескать, вовсе не медведица, а их волхвовательница. Ну надо ж такое придумать? Магия, если уж привязалась к кому, кончает быстро, в считаные недели. Ну, может, месяцы. А про Седую сказки уже лет пять ходят. Не дано человеку управлять такой силищей, сгорает он почти в момент. Думаешь, Мэгги, в Королевстве не пытались этим воспользоваться, не пытались изучить, как мы пар изучили, на службу людям поставить, чтобы прогресс ещё быстрее бы шёл?

— Н-не знаю…

— То — то, что не знаешь, пигалица. Пытались. Множество раз. Да только кончалось это всегда одинаково. Магик сперва в чудище превращается, а потом — в золу, да ещё и вместе со всеми, кто рядом случится. Пробовали, пробовали, пока наконец лорды и пэры Королевства не пошли к Её Величеству и всякую магию в Королевстве не запретили как особо опасную болезнь.