Ник Перумов - За краем мира

— Ничего подобного! — Волка яростно замотала головой. — Я ж не про тебя! Ты не перебегала к нам, потому что богатства хотела! Норд-Йорк тебя изгонял, как он всех изгоняет, кто к магии способность имеет!

— Они… мои.

— Твои, да, — серьёзно сказала Волка, глядя Молли прямо в глаза. — И потому никто тебя силком у нас держать не станет. Вернёшься, если захочешь. Хотя я буду тебя отговаривать — потому что тебя убьют. Вот и весь сказ. А я… а ты… а ты моя подруга. Хоть и знаем друг друга совсем чуть — чуть.

Молли вздохнула.

— И ты моя подруга, Волка. И я ужасно рада…

— Видишь? — вдруг рассмеялась Волка. — Ты Старшую уже и не боишься. Верно?

— Так это ты чтобы меня отвлечь, получается?! — в шутку возмутилась Молли.

— А то нет! Нам до Старшей ещё дорога дальняя, если трястись станешь — вообще с ней не поладишь, не справишься…

Зимний лес вокруг становился выше и глуше, дорога кончилась — они выбрались на речной лёд. Волка объяснила, что зимой ездят как раз такими путями, ветры сдувают снега, лошадям легко.

— Теперь нам вверх по течению, до самого двора Старшей…

— До дома, ты хотела сказать?

— Она это называет "двор". Ну и все остальные за ней.

Замёрзшая речка становилась всё уже, а деревья — выше. Странные деревья, не сосны и не ели, какие — то подобия дубов, широко раскинувшие, сплетшиеся над руслом ветви с длинными тёмно — зелёными иголками вместо листьев. Становилось всё темнее, хотя зимнее солнце стояло ещё высоко.

Забеспокоилась лошадь. Всеслав долго оглаживал её, успокаивал, угощал чем — то с ладони. Наконец тронулись дальше; присмирела и Волка, как — то не слишком уверенно поглядывая по сторонам.

— Ты чего?

— Да так, — несколько нервно отозвалась Таньша. — Со Старшей никогда не знаешь — она то ли пирогов на стол выставит, то ли решит, что ты набедокурила, и велит на лавку ложиться, прутом по заднице получать…

— А… убежать? — вырвалось у Молли.

Верволка фыркнула.

— От Старшей не убежишь. В своих владениях она кого хочешь заборет и заломает. Да ещё… — Таньша хитро сощурилась, — если она на тебя рассердилась и выпороть решила, главное вопить во всю глотку: "Бабушка, прости дурёху!" и "Ой — ой — ой, не буду больше!". Старшая размякнет, прут бросит, пирогами накормит и что — нибудь новенькое покажет.

— Новенькое?

— Новенькое, ага. Чары новые, которые она сплела. Или научит, как магию повести — повернуть, ну, как ты примерно с ползунами. За такое и прут потерпеть можно.

— А без прута что, никак? — кисло осведомилась Молли.

— Никак, — покачала головой Таньша. — Старшая верит, что любое знание заслужить надо.

— Порку вытерпев?

— Примерно.

Молли скорчила гримаску. Нет, нельзя сказать, что она уж так боялась боли, но… то, что Старшей настолько страшились храбрые до безумия Всеслав и Таньша, говорило само за себя.

Что она могла такого уж учинить с ними? Отхлестать хворостиной? Всеслав принял пулю в бедро и продолжал тащить её, Молли, под взрывами и осколками. Таньша, прикрывая их, едва не сожгла себя, отдав слишком много силы. Они втроём с Предславой Меньшой шли в лобовую атаку на "Геркулес", невзирая на шквальный огонь; это она видела сама. Так чего же им бояться сейчас?

— Таньша, — опять у неё выходит это дурацкое "Таньша, никак не даётся загадочный мягкий знак Rooskies, — а что это за деревья?

Не думать про Старшую, не думать про Старшую, не думать, не думать, не думать…

— Эти — то? Еловые дубы. Или дубовые ели. Называй как хочешь. Мы их зовём kedr [22] Разумеется, никакие это не привычные нам Pinus sibirica, сибирская кедровая сосна или сибирский кедр. Деревья, наблюдаемые Молли, ближе к Cedrus libani, ливанскому кедру, однако растут в холодном климате и куда лучше выдерживают скученность. Одна из особенностей мира после Катаклизма. .

— Кэдр? — попыталась воспроизвести Молли.

Волка махнула рукой.

— Ну, пусть будет кэдр. Чем дальше от моря, тем их больше, а леса — мрачнее и непроходимее. Но Старшая и без того в такую крепь забралась… впрочем, уже скоро.

И точно — дорога свернула с речного льда, сделалась совсем узкой, едва — едва проехать саням.

— Старшая расчищает, — пояснила Волка в ответ на Моллин немой вопрос. — Не спрашивай меня как; не знаю, никогда не видела. И никто не видел. А дорога всю зиму открыта, несмотря ни на какие снегопады.

Теперь они поднимались в гору, петляли меж крутобокими камнями. Горы придвинулись, здесь они казались куда суровее, отвеснее, скалистее, чем на востоке, подле морского берега.

Молли заметила, что и под деревьями снега стало заметно меньше, воздух потеплел.

— Здесь горячие ключи повсюду. — Таньша откинула капюшон. — Двор Старшей прямо на них и стоит.

— А река почему подо льдом тогда?

— Потому что Старшая всю горячую воду куда — то сама уводит. Опять же, не спрашивай куда.

Дорога, тропа, путь — обогнула последний холм. Громады "кадров" расступились. Скалистые склоны, напротив, надвинулись, отбрасывая длинные тени.

В их сгущении, под вытянувшимися второй крышей мощными, толстенными ветвями, похожими на обожравшихся удавов с картинок из "Жизни удивительных змей", лежал двор.

Двор Старшей.

Лошадь захрапела, упёрлась.

— Дальше не пойдёт, — вздохнула Таньша. — Старшая запреты — преграды не сняла. Испытывает, верно. Иногда — то она конных к себе пропускает, не спрашивай, откуда только узнаёт… Но, покуда так, лошадь наша ни есть тут не будет, ни пить. На реку надо вернуться, там выпоим. И овса зададим.

— Молли… — Всеслав остановился рядом с девчонками, взгляд смущённый. — Молли… Держаться. Нет — держись. Ты — держись. Мы будем… про тебя думать.

Тут он покраснел ещё гуще, а Таньша, ухмыльнувшись донельзя понимающе — так, что Молли захотелось её немедленно пришибить за намёки, — хлопнула брата по плечу. А потом сама обняла Молли — резко и сильно.

— Держись… sistery sis.

Оборот не из учебников, но понять нетрудно. "Сестричная сестра".

— Ступай. — Таньша выпрямилась. — Мы с братцем… дальше тож не пойдём.

— Боишься, что всыплет?

— Боюсь, — призналась Волка. — Пуль ваших не боюсь, бомб не боюсь, даже ваших… глядящих не боюсь — а вот Старшую боюсь. Как вспомню, как у неё училась… задница сама чесаться начинает. Ох, и сколько ж я… берёзовой каши у неё слопала! На всю жизнь хватит!

— Вы и из берёз кашу варить умеете? — поразилась Молли. — Из коры или из листьев?

— А ещё из топора умеем, — подал голос Всеслав, чем поверг Молли в полное и окончательное смущение. Как — то он смотрел совершенно не так.

— Не, — засмеялась Таньша. — Это значит — лупили много.

— А топор?

— Потом расскажу. Хотя, скорее всего, Старшая тебя и этому научит. Есть захочешь — ещё и не из того кашу сваришь… У Старшей чуть что не так — без еды оставляет. И вообще поститься заставит. Сытое брюхо, мол, к ученью глухо.