Крис Вудинг - Водопады Возмездия

— Хочешь, чтобы тебе было больно? Хочешь? — спросил мучитель.

Фрей с некоторым трудом поднял голову. Мучитель внимательно смотрел на него, у него были широкие серые глаза полные сочувствия и понимания. Он был симпатичным парнем, с квадратной челюстью, стройный, носил аккуратно подогнанную светло-голубую униформу цвета герцога Лапина.

— Ты должен сам попробовать, — сказал Фрей, выдавливая болезненную улыбку. — Как настоящий пинок.

Охранник, стоящий у двери — полный мужчина в такой же униформе как у мучителя — улыбался, пока не понял, что не должен был этого делать. Мучитель выругался и покачал головой. Он повернулся к аппарату, который стоял перед Фреем. Это было непривлекательно изобретение, размером с ящик, спереди у него были тумблеры и полукруглые датчики.

— Очевидно, пинок недостаточно сильный, — сказал мучитель, поворачивая один из тумблеров на несколько отметок.

Фрей напрягся. Но это не сработало.

Казалось, боль никогда не закончится. Комната снова приобрела очертания. Он всегда считал камеру пыток — сырой и похожей на темницу, но это место было чистым как в больнице. Больше похожим на операционную, чем на камеру. Электрические лампы яркие и чистые. В ящиках и шкафах были все сорта инструментов, рядом полки с бутылками и лекарствами. Только металлическая дверь со смотровым окошком, выдавала природу этого места.

Исповедь лежала на маленьком столике перед Фреем. Рядом лежала ручка. Мучитель любезно прочитал её вчера, перед тем как они начали. Она была такой как он и ожидал: Я, Фрей, подтверждаю все нижесказанное дерьмо. Я подговорил команду на убийство сына Эрцгерцога, потому что он был жадным и плохим, и потом мы все смеялись над этим. Это была моя идея и ничья более, особенно не Герцога Грефена или Галлиана Фейда, которые чисты и преданы нашему уважаемому лидеру и чьи лица пахнут розами и миндалём, и так далее, и так далее.

Мучитель взял ручку и протянул ему.

— Покончи с этим, Дариан. К чему бороться. Ты знаешь отсюда не уйти. Зачем проводить последние часы своей жизни так ужасно?

Фрей сморгнул пот с глаз и тупо уставился на ручку.

— Почему бы просто не подписать? Это только формальность. Как только прибудет судья Грефен, их все равно осудят и повесят, хотя и необязательно в таком порядке.

Так почему бы не подписать. Он не может подписать эту бумагу потому, что не хочет облегчить им жизнь. Потому что он будет бороться каждый оставшийся ему момент, заполнять этим каждый дюйм существования.

Признание отложили. Он упрямился, не надеясь чего-то достичь, он просто противостоял, чтобы противостоять. И неважно насколько это бесполезно. Обидно, что он был так близок, он почти вытянул команду из неприятности, в которую их вовлек. Это бесило его.

Поэтому он получал удовольствие от маленьких побед, которые ему оставались. Он сделал это, Джез ушла и забрала с собой «Кетти Джей». Факт того, что герцог Грефен не спешит возвращаться, чтобы уничтожить заключенных. Говорит о том, что Триника Дракен не сочла нужным упомянуть, что она по пути потеряла «Кетти Джей». Невольно, Дракен дала им время.

Он облапошил её дважды. И это его утешало. Он не преминул заметить, что Триника теперь держала свои карты и компас при себе все время. Она носила их с тех пор, как их принесли с палубы «Делириум Триггера» на посадочную полосу в Мортенгрэйсе. Её нервировало, что их могут снова украсть, и не хотела оставлять их в своей каюте.

Небольшая победа. Но, тем не менее, победа.

Он не надеялся, что Джез вернется. Это было бы не только глупо, но у нее и не было причин. Она просто член команды, как и много раз до этого. Несмотря на эффективность её работы, она всегда казалась сдержанной, и основную часть времени проводила в каюте. Он не представлял, что она испытывает к ним — хоть какие-то чувства, и не видел причины ожидать от нее верности. В конце концов, он сделал ее вне закона и она едва ли вернется после этого.

Но «Кетти Джей» спасена, с новым капитаном у руля. Это было приемлемо для Фрея. Если он не мог обладать «Кетти Джей», то он был рад, что кто-то сможет. К тому же ему всегда нравилась его миниатюрный штурман. Он всегда удивлялся, как Джез это делает, хотя его утешил тот факт, что удивляться осталось недолго.

Думаю Слэг тоже, подумал он. Интересно, что он будет делать с новым капитаном.

— Подписывай! — требовал мучитель, толкая ручку ему в руку.

Фрей взял ее.

— Давай бумагу, — сказал он.

Глаза мучителя загорелись энтузиазмом. Он пододвинул стол ближе, чтобы Фрей мог писать. Кожаные манжеты, которые были на него одеты, были прикреплены ремешками, что давало несколько дюймов послабления. Мучитель, по-видимому, считал, что человек не может дёрнуться достаточно сильно, чтобы ему не было больно.

— Чуть ближе. Не могу дотянуться, — сказал Фрей. Палач сделал, как просили. — Можешь держать бумагу ровно? Непросто писать одной рукой.

Палач ободряюще улыбнулся и распрямил листок, чтобы Фрей подписал. Он перестал улыбаться, когда Фрей воткнул ручку в мягкую часть его руки между большим пальцем и указательным.

Третий человек в униформе ворвался в дверь и стоял, сбитый с толку, открывшимся ему зрелищем. Палач кружил по комнате, крича, и держась за проткнутую руку, ручка все еще торчала из нее. Охранника в дверях охватил приступ смеха. Фрей скомкал признание в комок и пытался съесть его, но не мог. Он виновато остановился, когда новоприбывший посмотрел на него, а потом выронил признание из рук.

— Чего ты хочешь? — закричал палач, когда смог восстановить дыхание.

— Можешь прекратить, — сказал прибывший.

— Но он не признался!

— Мы напечатаем новое и подпишем за него. Герцог вернулся с судьей. Он хочет покончить с этим.

— Можешь дать мне час? — спросил палач жалобно, увидев как шанс на реванш ускользает.

— Я забираю его немедленно, — настаивал пришедший. — Отцепи его от стула. Он идет со мной.

Небо было голубым. Ясным, безоблачным и замечательным. Фрей сощурился от солнца и почувствовал на себе его тепло. Пораженный, он думал о том, что северное побережье континента захвачено льдом, а здесь на юге все еще приятно. Вардия так обширна, ее северный край пересекает арктический круг, в то время как южная сторона близка к экватору. Он всегда считал зиму самым мрачным сезоном, но, как и все остальное, предположил он, это зависит от того, где ты находишься.

Место, выбранное для казни, огорожено стенами двора позади бараков, где милиция проводила свои тренировки. В центре двора была платформа, где мог стоять генерал и обозревать процессию. В центре платформы был кованый фонарный столб, на котором развевался флаг герцога. Из фонарного столба торчали орнаментные руки. Они предназначались для развешивания знамен, но знамена были убраны, и через одну из них была проброшена петля, образуя грубую виселицу. Конец петли свободно лежал на шее Фрея. Палач — массивный, потный людоед в толстой рубахе натянутой на огромное брюхо — ждал команды натянуть ее.